O Генеральный директор в Twitter, Джек Дорси, критик NFT для первого твита

Запрет однополых союзов расстраивает геев-католиков в Азии

The Guardian

«Я знал, что они голодны»: функция стимула, которая выводит миллионы американских детей из бедности

План Джо Байдена на 1,9 трлн долларов содержит функцию, которая позволяет изменит подход к обеспечению благосостояния в США — и может наполовину сократить детскую бедность Мэри Бет Кокран со своими внуками (слева направо), Энни Уэбб, 11 лет; Хоуи Уэбб, шесть лет; Изабелла Уэбб, восемь лет; и Кристин Уэбб, 12 лет.Мэри Бет заботится о своих четырех внуках. Фотография: Майк Беллем / The Guardian. Через несколько месяцев после начала пандемии зубная фея так и не появилась. Мэри Бет Кокрэн ухаживала за своим шестилетним внуком Хоуи в небольшом городке Кантон, Северная Каролина, и, потеряв работу в КМАРТ, а с ней более половины своего дохода, она не могла позволить себе еду, не говоря уже о доллар под подушкой. Тем утром Хауи проснулся и крикнул бабушке: «Мемо, мой зуб все еще здесь, что случилось?» Он отчаянно обыскивал постель в поисках записки или монет, затем рухнул на пол и заплакал.Кокрану хотелось сказать мальчику: «Зубная фея не могла прийти, потому что у нее закончились деньги». Но она этого не сделала. «Знаешь, иногда зубная фея не может достучаться до всех детей», — сказала она. Кокран, 52 года, не привыкать к трудностям, которые может принести жизнь в бедности в Соединенных Штатах. Ей пришлось отложить брак, потому что она не может себе этого позволить — совместная жизнь с мужем обойдется им в сотни долларов потерянных пособий. Но кризис Covid-19 подтолкнул ее к новым крайностям, которые проверили ее способность обеспечивать Хоуи и его 11-летнюю сестру Энни.Кокран заботился о детях последние пять лет после того, как ее старшая дочь, их мать, попала в наркозависимость и стала бездомной. Двое других братьев и сестер Хоуи и Энни находятся под присмотром другой дочери Кокрена, которая живет неподалеку. Имея 814 долларов в месяц на пособие по инвалидности и 236 долларов на алименты, из которых она должна вычесть 600 долларов арендной платы, Кокран имеет 450 долларов в месяц и талоны на питание, чтобы накормить и одеть двоих детей, находящихся на ее попечении. По мере того, как проходили недели пандемии и сокращались ресурсы, потребности начали исчезать.Одежда и обувь, которые Кокран покупал для детей в благотворительных магазинах и подвалах со скидкой, теперь стали исключительно подержанными. Когда даже снятая обувь для быстро растущего Хоуи стала для нее недоступной, Кокрэн не стала покупать лекарства, которые она принимает от собственной хронической болезни спины и биполярного расстройства. Самым сложным было осознание того, что бывали ночи, когда дети ложились спать голодными. «Это разбивает мне сердце», — сказала она. «Я знаю, что это не моя вина, но мне хотелось бы, чтобы все было по-другому.Хотел бы я дать им все, что им нужно ». Мэри Бет Кокран в Кантоне, Северная Каролина. Фотография: Майк Беллем / The Guardian ••• Теперь у Кокрэн есть шанс дать своим юным подопечным все, что им нужно. Пакет помощи от пандемии Джо Байдена на сумму 1,9 трлн долларов, Американский план спасения, подписанный президентом ранее в этом месяце, содержит относительно незамеченную функцию, которая может радикально улучшить жизнь Энни, Хауи и миллионов других американских детей, оказавшихся в ловушке бедности. Это положение, известное как налоговая скидка на детей, — это намного больше, чем холодная бюрократическая сделка, предполагаемая его названием.Он изменит подход к обеспечению благосостояния в США, приведя его в соответствие с европейскими и другими более богатыми странами, отбросив старый шибболет заслуживающих и не заслуживающих внимания бедняков, который преследовал подход Америки на протяжении четверти века. Что наиболее важно, это может наполовину сократить детскую бедность в стране, вырвав из ее железных тисков более 5 миллионов американских детей. «Миллионы детей выиграют», — сказала Кэтрин Эдин, профессор социологии в Принстоне.«Это потрясающе. Это достойно, это не стигматизирует, это больше не изолирует бедных детей, но говорит им, что они важны, и позволяет им жить как часть общества ». Он больше не разделяет бедных детей, но говорит им, что они важны, и позволяет им жить как часть общества. Кэтрин Эдин Согласно новому положению, семьи будут получать 3600 долларов в год на каждого ребенка до шести лет и 3000 долларов в год на каждого старшего ребенка. Деньги будут выплачиваться ежемесячно, а не текущая годовая единовременная выплата, что облегчит бремя в течение года, и они больше не будут связаны с какими-либо рабочими требованиями.Его влияние будет распространяться повсюду. Семья, подобная семье Кокрена, получит 500 долларов в месяц без каких-либо условий, что удвоит ее наличные деньги для внуков. В схему будут включены почти 70 миллионов детей — это более 90% всех американских детей. И это воздействие, как полагают социологи, будет преобразующим. Центр бедности и социальной политики при Колумбийском университете подсчитал, что около 5,5 миллиона детей вырвутся из бедности — более половины тех, кто в настоящее время страдает от бедности.Вливание денежной поддержки будет иметь потрясающий эффект, особенно в цветных сообществах. Каждый пятый чернокожий ребенок в настоящее время находится в бедности в Америке; согласно прогнозам, уровень бедности снизится на 55%. Ожидается, что дети латиноамериканского происхождения тоже увидят рост: 53% вырвутся из бедности. «Это будет крупнейший закон о сокращении бедности с момента введения системы социального обеспечения в 1960-х годах», — сказал Закари Паролин, один из авторов Columbia. «Мы можем оглянуться на этот момент и этот закон как на исторический поворотный момент в развитии государства всеобщего благосостояния в США.Мэри Бет Кокрэн окружена внуками в Кантоне, Северная Каролина. Фотография: Майк Беллем / The Guardian. Итак, что все это значит для настоящих детей — для Хауи и Анни Америки? Эдин серьезно подходит к этому вопросу, помогая привлечь внимание общественности к кризису детской бедности в Америке своей книгой 2015 года «2 доллара в день». Он принес мучительную новость о том, что в США 1,5 миллиона семей, в том числе 3 миллиона детей, живут практически безналично, не более чем на 2 доллара на человека в день.Эдин начал изучать бедность в начале 1990-х годов и был в первом ряду в ходе реформ системы социального обеспечения 1996 года, которые кардинально изменили способ взаимодействия США со своими бедными. Этот шаг отменил денежную помощь малообеспеченным семьям с детьми и заменил ее требованием работы, что означало, что те, у кого нет работы, были отключены от государственной помощи. Социолог с ужасом наблюдал, как все больше и больше семей — особенно афроамериканских, латиноамериканских или возглавляемых матерью-одиночкой — оказались в острой нужде из-за дьявольской уловки-22.Многие из них были слишком бедны, чтобы работать, и, поскольку они не работали, их считали не заслуживающими пособий. «За 2 доллара в день мы рассказали историю о женщине, которая не могла работать, потому что не могла заправить свою машину бензином. Когда вы попадаете в такую ​​спираль, из нее очень трудно выбраться, и это подвергает риску ваших детей ». В результате того, что Эдин называет «токсичной алхимией» реформ социального обеспечения 1996 года, к середине 2000-х годов каждая пятая мать-одиночка не работала и не получала никаких социальных пособий. Они зависели от продовольственных талонов и жили практически без наличных в самой богатой стране на Земле.Ужасные невзгоды, за которыми наблюдал Эдин, распространены сегодня. Отдельное исследование Колумбийского университета 2019 года показало, что более одного из трех детей в США подвергаются наказанию, потому что их семьи зарабатывают слишком мало, чтобы иметь полное право на получение пособия. Это включает 23 миллиона детей, которые слишком бедны, чтобы получать государственную помощь. Этот твердый подход отделяет США от многих других стран с высоким уровнем дохода, таких как Канада, Великобритания и Австралия, которые предлагают значительной части своего населения гарантированный доход для содержания своих детей.Путь США, связанный с работой, по сути, оставил своих самых уязвимых детей перед капризами отсутствия продовольственной безопасности, выселением и всеми проблемами психического и физического здоровья, которые проистекают из бедности. Вы можете увидеть, на что способны эти суровые ветры, на опыте Кохранцев во время пандемии. Каждый месяц, когда Мэри Бет получала деньги по инвалидности, к ней подходила Энни, нервный ребенок, измученный тревогой, вызванной ее нестабильным ранним детством. «Мемо, ты в порядке?» она сказала бы.«Достаточно ли у нас еды на этот месяц?» Честно говоря, нет. К третьей неделе месяца деньги закончились, талоны на питание закончились. Кокран перестал покупать свежий салат — любимый Энни — потому что он был слишком дорогим, и переключился на менее полезные упакованные продукты, такие как хот-доги и гамбургеры. Даже тогда не хватало, чтобы прокормить детей. К концу месяца выхода из этого не было. Кокрану, у которого нет машины, пришлось бы попросить лифт в бесплатную кухню. «Это так больно», — сказала она.«Я чувствую, что подведу их. Я знал, что они голодны, и я ничего не мог сделать, чтобы это изменить ». ••• Разрушительный сдвиг в 1996 году от денежной помощи к налоговым льготам, связанным с работой, был основан на представлении о том, что бедность — это моральный недостаток, форма обвинения жертв, которая уходит корнями в прошлое в Америке. Он был подписан президентом-демократом Биллом Клинтоном и получил решительную поддержку со стороны Байдена, в то время сенатора США от Делавэра. Байден попытался оправдать жесткие требования реформы, заявив в то время, что «слишком много получателей пособий тратят слишком много времени на пособия и слишком мало делают в обмен на свои льготы».Сегодня Байден находится в авангарде движения, которое начинает устранять часть ущерба, нанесенного этим законодательством, которое он поддержал 25 лет назад. Но его поворот не прошел без толчка. До относительно недавнего времени Байден оставался агностиком в отношении идеи решения проблемы детской бедности на фоне разрушения пандемии. Потребовалось энергичное вмешательство конгрессмена-демократа, чтобы принудить выплату детского пособия к его пакету помощи в связи с коронавирусом. Дом Мэри Бет Кокран виден в Кантоне, Северная Каролина.Фотография: Майк Беллем / The Guardian. Этой женщиной-конгрессменом была Роза ДеЛауро из Коннектикута, которая почти два десятилетия стремилась получить субсидии на детей в соответствии с законами. В 2003 году она представила свой первый законопроект «Об улучшении положения ребенка», повторно вводя его каждые два года только для того, чтобы увидеть, как он неоднократно умирает из-за отсутствия политической поддержки. Это были одинокие годы в пустыне, когда детская бедность считалась незначительной. «Это был не вопрос противодействия, это был вопрос безразличия», — сказала она Guardian.«Так что какое-то время я был одиноким голосом». Но она упорно продолжала смотреть на приз, движимый ее глубоким пониманием детей, нуждающихся на основе ее собственного личного опыта. Когда ей было девять лет, ее семья в Нью-Хейвене пережила тяжелые времена и была выселена из дома. Она ушла жить, как Энни и Хауи, к бабушке. «Моя семья испытывала финансовые трудности на протяжении большей части жизни моих родителей. Мой собственный опыт вдохновляет меня продолжать работать », — сказала она. Теперь все эти годы усилий принесли дивиденды.«Для США это историческое событие», — сказала она о новом пособии на ребенка. «Это похоже на то, что Франклин Рузвельт сделал с новым курсом через социальное обеспечение, которое помогло 90% пожилых людей выбраться из бедности — президент Байден вытащил миллионы детей из бедности». Так что же изменилось? Что заставило США отказаться от 25-летней политики, которую в лучшем случае можно было бы назвать жесткой любовью, а в худшем — жестокостью по отношению к своим самым беззащитным детям? ДеЛауро приписывает изменение настроения пандемии, которая, по ее словам, «пролила яркий свет на здоровье и экономическое неравенство, а также расовое неравенство в нашей системе».Эдин соглашается, что, если бы не пандемия, нас бы здесь не было. Такие вопиющие трудности для стольких американцев сделали невозможным продолжать обвинять жертвами «недостойных» бедняков. «Разделение« недостойный — заслуживающий »исчезает, когда люди, которые делают достойные дела, не получают того, что им обещало общество. Рынок труда настолько хрупок, и многие люди чувствуют себя на грани, что у вас действительно больше нет двух групп ». Другой большой движущей силой новых положений была гонка.Вспышка протестов против расового правосудия прошлым летом после смерти Джорджа Флойда в полицейском участке заставила вновь обратить внимание на жестокость полиции и обращение с общинами чернокожих в рамках системы уголовного правосудия. Но это также придало новый импульс движениям, направленным против растущего неравенства между расовыми группами в США и противодействию нарративу белого превосходства, развязанному Дональдом Трампом. Одним из бенефициаров этой новой энергии стала причина детской бедности.Преподобный доктор Старски Уилсон сам является примером связи между борьбой за расовую справедливость и борьбой за то, чтобы вывести детей из нищеты. Он был сопредседателем Комиссии Фергюсона, независимого обзора препятствий на пути к расовому равенству, проведенного после убийства полицией в Фергюсоне, штат Миссури, в 2014 году невооруженного чернокожего подростка Майкла Брауна. Сегодня Уилсон является президентом Фонда защиты детей, ведущей группы по защите интересов детей в США, чья миссия состоит в том, чтобы у каждого ребенка в Америке было то, что ему нужно для процветания.Он рассматривает новые детские пособия как поправку к государственной политике нескольких поколений, направленной против цветных сообществ, что привело к огромному разрыву в 90% благосостояния между афроамериканскими семьями и их белыми собратьями. «Движение за расовую справедливость, начавшееся в Фергюсоне и завершившееся крупнейшей в истории мобилизацией расовой справедливости в 2020 году, полностью изменило нашу способность говорить об ответственности общества за устранение расового неравенства», — сказал он. Это будет означать, что еда будет на столе в июле, когда они не ходят в школу и нет летних программ кормления. Преподобный доктор Старски Уилсон Уилсон вспомнил о маленьком ребенке, живущем в Нижнем Сент-Луисе, где он раньше был пастором, и задумался, что это за новые 300 долларов -месячное пособие на семью будет значить для них.«Это будет означать, что еда будет на столе в июле, когда они не будут ходить в школу и не будет летних программ кормления. Это будет означать, что ребенок будет чувствовать себя уравновешенным и безопасным каждый день ». Теперь перед Вильсоном и всеми другими, кто так долго боролся за лучшее положение для детей Америки, стоит задача сделать эту победу прочной. В рамках пакета помощи при пандемии новые пособия будут действовать только в течение одного года, но есть надежда, что они окажутся настолько популярными, что Конгресс будет вынужден сделать их постоянными.Мэри Бет Кокран, безусловно, приветствовала бы это. Как только этим летом она начнет получать чеки на 500 долларов в месяц, она планирует оплатить счета, а затем, возможно, купить подержанную машину. Ей больше не придется пропускать лекарства или ходить в столовую, а когда пандемия прекратится, она планирует поехать в Смоки-Маунтинс в Теннесси, чтобы Энни и Хауи могли поиграть в реках. И зубная фея вернется.

Кавказом: жизнь и творчество Леонида Ивановича (…)

Леонид Иванович Лавров (1909–1982) был ключевой фигурой в советском этнографическом сообществе.[1] Его опыт и труды отражают идеологические сдвиги, произошедшие в СССР в течение двадцатого века. В отличие от некоторых представителей своего окружения, Лавров успешно преодолел нестабильность советской эпохи и приобрел прочную репутацию исследователя и коллеги. Его понимание нюансов и сложности как среды, в которой он жил, так и данных, с которыми он столкнулся, помогает объяснить этот успех. Его особое сочетание преданности научным достижениям, приверженности социальному прогрессу, как это определяло советское государство, и нежелания отвергать образ жизни людей, чьи общества были намечены к изменениям, снискали ему уважение как в его дни, так и в последующие годы.

Лавров родился 4 мая 1909 года в семье русского православного священника. Он вырос на Кавказе, в регионе между Черным и Каспийским морями в Евразии, названном в честь горного хребта, пересекающего его. [2] Топография региона помогла сформировать этнически разнообразное население, представляющее несколько языковых семей и религиозных традиций. Адыги, одна из групп, которые имперская армия вытеснила во время войны середины XIX века, чтобы взять Кавказ под контроль России, жили недалеко от родной деревни Лаврова, и в детстве он познакомился с некоторыми из них.[3] Сам Лавров происходил из запорожских казаков, группы смешанного происхождения, члены которой действовали как пограничная сила между Российской и Османской империями до тех пор, пока Россия не поглотила их земли в конце восемнадцатого века. [4]

Карьерный путь Лаврова свидетельствует о его внимании ко времени и умении преодолевать зыбучие идеологические пески. Подвергнутый тщательной проверке на предмет его «социального происхождения» в качестве соискателя Кубанского педагогического института в своем родном регионе [5] он вместо этого продолжил свою академическую деятельность на кафедре этнографии географического факультета Ленинградского государственного университета.[6] Однако именно на Кавказе он начал проводить этнографические исследования в 1930 году, сосредоточив внимание на сообществе адыгов, проживающих на побережье Черного моря. [7]

Лавров снова столкнулся с идеологической оппозицией в Ленинградском государственном университете; В 1931 году «сокрытие своего социального происхождения» и предполагаемое отсутствие энтузиазма в отношении социалистического дела способствовали прекращению его пребывания в университете. [8] Он приступил к обязательной военной службе и принял должность учителя в первом, а затем во втором военном учреждении.[9] Но Лавров не стал сокращать учебу, получив первую степень заочно в Ленинградском институте истории, философии, литературы и лингвистики в 1935 году. [10] В следующем году он оставил преподавательскую должность, чтобы стать младшим научным сотрудником. в Кавказской лаборатории Института этнографии Академии наук. [11] Он провел остаток 1930-х годов, изучая несколько этнических групп Кавказа. [12] Когда в конце десятилетия в академии началась охота на ведьм, он стал свидетелем ареста и чистки своего наставника А.Н. Генко, ведущий исследователь Кавказа. [13]

Когда Советский Союз вступил в Великую Отечественную войну в 1941 году, Лавров вместе со многими его коллегами пошел в армию. [14] Он служил с отличием, получив несколько воинских наград. [15] Вернувшись с фронта, он вернулся к академической жизни и получил степень кандидата наук, отметив завершение первого этапа аспирантуры в 1946 году. [16] В конце 1940-х годов, когда официальная политика требовала подтверждения Этнических и соответствующих территориальных границ в пределах СССР, Лавров занялся изучением этногенеза, изучением исторических обстоятельств, которые привели к созданию различных групп.[17] Однако история миграции и культурные обычаи различных народов были предметом его более ранних работ, предполагая, что тенденции не были единственными руководящими принципами его исследований. [18]

В этот период многие ученые, в том числе этнографы, стали жертвами осуждения Сталиным лингвиста Николая Марра. Лавров, кажется, умело отреагировал на эту ситуацию. Ранее цитировавший Марра в поддержку своей позиции, он выступил с речью, назвав работу Марра «хаотичной» в то время, когда критика этой фигуры была обязательной.[19] В то же время он с любовью отзывался о своем взаимодействии с Марром в студенческие годы и, кажется, в некотором смысле был интеллектуальным преемником лингвиста. [20]

В 1950-х годах Лавров участвовал в экспедиции в Дагестан, на побережье Каспийского моря. [21] Уже начав писать о некоторых жителях этой самой восточной территории Кавказа, он продолжил свои исследования в этой области. Однако его научная деятельность в 1950-е годы не ограничивалась Дагестаном.Несколько групп на Центральном Кавказе были депортированы из региона во время войны, и все публикации о них, включая результаты некоторых исследований Лаврова, были приостановлены в то время. [22] В конце 1950-х он начал публиковать свои работы о балкарцах и карачаевцах, двух из этих народов, которым к тому времени было разрешено вернуться на Кавказ. [23] Таким образом, он возобновил свою научную повестку дня при первых признаках того, что это было политически возможно, подтверждая истории этих людей общепринятой идиомой этногенеза.

С 1957 по 1961 год Лавров работал заведующим Кавказским отделом Института этнографии в Москве. [24] В этот период он опубликовал первое из своих открытий по эпиграфам, исследование, результатом которого должен был стать трехтомный текст, представляющий переводы надписей на нескольких шрифтах на памятниках, разбросанных по всему региону, как существующих, так и существующих только в записях более ранних путешественников и исследователей. [25] В 1961 году он вернулся в Ленинград, чтобы возглавить группу по Кавказу, Центральной Азии и Казахстану в Институте этнографии, а в 1966 году получил докторскую степень на основе своих эпиграфических исследований.[26] В других работах 1960-х годов рассматривались вопросы, ставшие приоритетными в позднесоветской этнографии, а именно современная культурная жизнь и влияние советского влияния на народы, проживающие в пределах СССР. [27] Но эти темы, похоже, были в пределах его обширного интеллектуального нёба, а не просто ответы на директивы. Его биографы указывают, что сочинения Лаврова соответствуют параметрам, установленным в официальном дискурсе, но также соответствуют его интересам и неизменно отражают его приверженность научным достижениям.[28] Он, кажется, прошел тонкую грань, сумев удовлетворить как свои внутренние мотивации, так и внешние предписания своего окружения.

Работа Лаврова характеризуется поддержкой советского проекта модернизации, с одной стороны, и определенной оценкой практики людей, которые были участниками этого проекта, с другой. Традиционный образ жизни, особенно религиозные обряды, семейные и общинные отношения, широко осуждался в этнографической литературе 1930-х и 1940-х годов.Первая публикация Лаврова в 1936 году касалась «пережитков язычества», предполагая, что эта система верований улетучивалась в памяти членов группы, которую он представил. Но в остальном статья не подвергала критике легенды или другой этнографический материал, представленный в ней. [29]

К 1960-м годам этнографические тексты описывали некоторые практики как «устаревшие» [30], но считали другие совместимыми с советским образом жизни [31], и работы Лаврова отражали оба импульса. Статья 1962 года подвергала критике ряд практик одной группы, но восхваляла уважение ее членов к старшим и гостеприимство как ценный вклад в формирование советских норм поведения.[32] В другом произведении 1964 года Лавров, несомненно, основывал свои аргументы на понятии поэтапного развития и представлял общество, совершенно отличное от доминирующего. Но он считал аспекты этого общества достойными положительного комментария не потому, что они менялись, чтобы стать более похожими на идеальную социалистическую форму, а, скорее, потому, что они были ценны сами по себе. [33]

На протяжении своей карьеры сочинения Лаврова отличались относительной нейтральностью. В его творчестве, опирающемся на имперские русские и более ранние источники в такой же или большей степени, чем у советских ученых, прославлялись как советские достижения, так и, по крайней мере, в определенной степени, образ жизни нерусских народов.

Инклюзивность и приверженность Лаврова изучению Кавказа отразились в его наставничестве над более молодыми коллегами. Действительно, создание группы этнографов с Кавказа было одним из советских наследий, в создание которых он внес свой вклад. [34] Он также учредил серию конференций в Ленинграде, сначала в Институте востоковедения, а затем в Институте этнографии. Эти встречи, которые пережили его смерть 7 апреля 1982 г. [35], продолжают проводиться ежегодно в Институте этнографии в качестве Центрально-азиатских кавказских лекций Лаврова, что свидетельствует о его вкладе в этнографию Кавказа.[36]

Цитируемых работ

Александр, Джон Т. 1989. Екатерина Великая: жизнь и легенда . Нью-Йорк: Oxford University Press, 1989. eBook Academic Collection (EBSCOhost) . EBSCOhost. По состоянию на 8 апреля 2017 г.

Алиев А. К. 1968. «Народные традиции, обычаи и их роль в формировании нового человека». Махачкала: Дагестанский филиал академии наук СССР.

Бгажноков, Б.Х. и А.Х. Абазов. 2009. «О жизни и творчестве Л. И. Лаврова. Биографические сведения ». В г. Л. И. Лавров. Избранные труды по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев (Л. И. Лавров. Собрание сочинений по культуре абазин, адыгов, карачаевцев и балкарцев). Под редакцией Б. Х. Бгажноков и А.Х. Абазова , 3-8. Нальчик: «Республиканский полиграфкомбинат им. Революции 1905 г.

Де Мадариага, Изабель. 1990. Екатерина Великая: краткая история . Нью-Хейвен: Издательство Йельского университета, 1990. Электронная книга Academic Collection (EBSCOhost). EBSCOhost. По состоянию на 8 апреля 2017 г.

Гарданов В.К. 1983. «Леонид Иванович Лавров». Советская этнография (Советская этнография) 1: 169-172.

Кознарский, Тарас. 2001. «Запорожская старина Измаила Срезневского как памятник памяти». Исследования восемнадцатого века 35 (1): 92-100.JSTOR. http://www.jstor.org/stable/30054129.

Лавров Л.И. 1936. «Из поездки в черноморскую шапсугию летом 1930 г.». (Этнографо-исторические заметки) (Из поездки в Черноморскую Шапсугию летом 1930 г. (Этнографо-исторические заметки)) ». Этнография 122-134.

— — 1962. «Изменения в культуре и байт адыгейцев за годы Советской власти». Советская этнография .16-22.

— — 1982. Этнография Кавказа (по полевым материалам 1924–1978 гг.). Ленинград: «Наука» Ленинградское отделение. 9000

— — 2009a. «Обези русских летописей» В г. Л. И. Лавров. Избранные труды по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев. Под редакцией Б. Х. Бгажноков и А.Х. Абазова, 33-42. Нальчик: ГП КБР «Республиканский полиграфкомбинат им.Революции 1905 г. Первоначально опубликовано в журнале Советская этнография 1946 (4): 161-170.

— — 2009b. «Об арабских надписиах Кабардино-Балкарии. (Об арабских надписях в Кабардино-Балкарии) ». В г. Л. И. Лавров. Избранные труды по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев. Под редакцией Б. Х. Бгажноков и А.Х. Абазов, 244-266. Нальчик: ГП КБР «Республиканский полиграфкомбинат им. Революции 1905 г. Первоначально опубликовано в: Ученые записки Кабардино — Балкарского научно-исследовательского института. Нальчик. V. XVII в. 97-121.

— — 2009c. «Вопросы происхождения народов Северо-Западного Кавказа». В г. Л. И. Лавров. Избранные труды по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев. Под редакцией Б. Х. Бгажноков и А.Х. Абазова, 62-3. Нальчик: ГП КБР «Республиканский полиграфкомбинат им. Революции 1905 г. Первоначально опубликовано в № Совещание по методологии этногенетических исследований 1951 г.Тез. докл. я выступл. Москва, 1951, стр. 2-4 (Институт этногр. Им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР).

Лавров Л.И., Аутлев М.Г. 2009. «Прошлое и настоящее Шовгеновского аула. Культура и быт кольхозного крестьянства Адыгейской автономной области. (Прошлое и настоящее села Шовгенова. Культура и быт колхозного крестьянства Адыгейской автономной области) ». В г. Л. И. Лавров. Избранные труды по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев. Под редакцией Б. Х. Бгажноков и А.Х. Абазов, 274-319. Нальчик: ГП КБР «Республиканский полиграфкомбинат им. Революции 1905 г. Первоначально опубликовано в . Культура и быт кользозного крестьянства Адыгейской автономной области. Москва-Ленинград. 1964. Стр. 9-59.

Смирнова, Я. С. 1962. «Новые черты в адыгейской свадьбе». Советская этнография 5: 30-40.
— — 1977. «Некоторые количественные показатели отхода от обычаев избегания у кабардинцев и балкарцев».” Советская этнография 2: 77-83.

Страницы отечественного кавказедения. 1992. Москва: Наука.

«Торжество Ленинских идей (К девианостолетию со дня рождения В. И. Ленина.)» Торжество ленинских идей (К 90-летию со дня рождения В. И. Ленина) ». 1960. Советская этнография 2: 3-6.

Цулая Г. В. 1990. «Леонид Иванович Лавров — исследователь народов Кавказа.»(« Леонид Иванович Лавров — исследователь народов Кавказа. ») Советская этнография 5: 107-113.

Волкова Н.Г. 1986. «Кавказедение в Институте этнографии АН СССР (К 50-летию Сектора этнографии народов Кавказа)». юбилей Секции этнографии народов Кавказа)) ». Советская этнография 4: 73-86.

[1] Летняя исследовательская лаборатория Университета Иллинойса по России, Восточной Европе и Евразии оказала поддержку исследованиям, на которых основана эта статья.

[2] Решетов 1998: 106, цитируется по Бгажноков и Абазов 2009: 3, Страницы 1992: 160, Гарданов 1983: 169

[4] Бгажноков и Абазов 2009: 3, Страницы 1992: 160, Гарданов 1983: 169, Де Мадариарга 1990: 8, Кознарский 2001: 92, Александр 1989: 238

[5] Бгажноков и Абазов 2009: 3; эта фраза явно относится к профессии его отца.

[6] Цулая 1990: 107, Бгажноков и Абазов 2009: 3, Страницы 1992: 160

[7] Бгажноков и Абазов 2009: 6

[8] Страницы 1992: 160, Архив музея антропологии и этнологии им. Петра Великого Российской академии наук (МАЭ РАН), ф. 25, op. 1, изд. хр. 98, л. 80-1, цитируется по Бгажноков и Абазов 2009: 3

[9] Решетов, А.М. «Слово о Леониде Ивановиче Лаврове (1909–1982) (Замечания о Леониде Ивановиче Лаврове (1909–1982)». Археология и этнография Северного Кавказа. Краснодар, 1998, стр. 108, цит. По: Бгажноков и Абазов 2009: 4 , Страны 1992: 160-1

[10] Гарданов 1983: 170, Бгажноков и Абазов 2009: 4, Страницы 1992: 161

[11] Гарданов 1983: 170, Страницы 1992: 111, 113, Бгажноков и Абазов 2009: 4

[12] Страницы 1992: 27, Бгажноков и Абазов 2009: 4

[13] Страницы 1992: 28, Гарданов 1983: 170

[14] Волкова 1986: 78, Бгажноков и Абазов 2009: 4, Страницы 1992: 161, Гарданов 1983: 170

[15] Гарданов 1983: 170, 172, Бгажноков и Абазов 2009: 4, Страницы 1992: 161

[16] Бгажноков и Абазов 2009: 4, Страницы 1992: 30

[17] Волкова 1986: 80-1, Страны 1992: 161

[18] Цулая 1990: 108-9, Страны 1992: 26-7

[19] Лавров 2009а: 33; Лавров 2009б: 62, Страницы 1992: 31-2

[20] Страницы 1992: 38-9, Цулая 1990: 107-8

[21] Страницы 1992: 33, Гарданов 1983: 170, Волкова 1986: 81-2

[22] Страницы 1992: 32, Бгажноков и Абазов 2009: 7

[23] Бгажноков и Абазов 2009: 7; Эти авторы отмечают, что еще в 1949 году Лавров намекнул на свои выводы о балкарцах и карачаевцах в статье, посвященной другой группе в регионе, Цулая 1990: 109

[24] Бгажноков и Абазов 2009: 4, Страницы 1992: 161, Гарданов 1983: 172

[25] Гарданов 1983: 171, Волкова 1986: 84, Страницы 1992: 135-6, Цулая 1990: 110-111; е.г., Лавров, Аутлев 2009

[26] Страницы 1992: 161; Бгажноков и Абазов 2009: 4

[27] Триумф 1960: 4, Страницы 1992: 33, 46-51, Бгажноков и Абазов 2009: 5-6, Волкова 1986: 82

[28] например, Цулая 1990: 109, 112, Бгажноков и Абазов 2009: 5-6, Страницы 1992: 135-6, Волкова 1986: 77, 83, 84, Гарданов 1983: 171-2

[30] Смирнова 1962: 34; Смирнова 1977: 80

[34] Бгажноков и Абазов 2009: 5; см. также Гарданов 1983: 172, Страны 1992: 161

[35] Бгажноков и Абазов 2009: 5, Страницы 1992: 161

Литературные путешествия в прошлое: Империя и Лермонтов | Путешествие в прошлое

Михаила Лермонтова, Тифлис. 1837. Wikimedia Commons.

Пейдж Росс

Понимание русского империализма: представления об империи в картине Михаила Лермонтова Герой нашего времени

« Герой нашего времени» (1838-40) Михаила Лермонтова — замечательное художественное произведение, которое способствовало не только «золотому веку» русской литературы, но и помогло россиянам осмыслить стремительно растущую империю. Лермонтов достиг совершеннолетия в «духе 1812 года» и помог создать литературное произведение, посвященное рамкам России того времени.Через приключения и завоевания вымышленного персонажа Григория Александровича Печорина Лермонтов исследует различные концепции России и русскости, а также дает контекст тому, как расширяющаяся империя России включала в себя «различие» территорий за пределами Санкт-Петербурга и Москвы. . Герой нашего времени дает представление о сложной и расширяющейся империи России и помогает проиллюстрировать популярные среди россиян взгляды на природу огромных территорий, различных народов и этнических групп и цивилизации, а также представления о религии и изменчивости социальный класс.По этим причинам роман Лермонтова является незаменимым ключом к пониманию Российской империи и ее народов в период экспансии империализма.

Важнейшим элементом империи, рассмотренной в Герой нашего времени , является «цивилизаторская миссия» различных народов и этносов на периферии имперской России. Это исследование «цивилизаторской миссии» и проблемы православия впервые представлено в рассказе Белы, красивой черкесской женщины, «с черными глазами, как у горного козла, которая смотрела прямо в тебя» (13).В первом рассказе Печорин организовывает кражу лошади для брата Белы, Азамата, а взамен требует, чтобы Бела был для себя. Максим Максимыч признается неназванному рассказчику: «Я сказал об этом Печорину потом, но он только ответил, что нецивилизованная черкесская девушка должна быть рада иметь такого хорошего мужа, как он, потому что в конце концов, по их обычаям, он будет ее мужем». »(19). Утверждение Лермонтова о Беле и черкесском народе в целом как о нуждающихся в цивилизации иллюстрирует распространенное среди русских мнение о том, что на периферии империи обитают дикие люди, неспособные к независимой цивилизации.Однако Лермонтов добавляет немного иронии в историю Белы и вопрос ее «цивилизации» в том, что именно русские приказали убить и исчезнуть ее семью.

Второй элемент империи, проиллюстрированный в истории Белы, — это вопрос православия и принесение религии «нецивилизованным» народам. После того, как она зверски зарезана мстительным Казбичем, Бела находится при смерти и начинает размышлять о роли, которую религия может сыграть для нее в загробной жизни. Максим рассказывает рассказчику: «Она [Бела] сказала, что ей грустно, что она не христианка, и что ее дух никогда не встретится с Печориным на том свете, а какая-нибудь другая женщина будет его возлюбленной на небесах.Я подумал о том, чтобы крестить ее перед смертью, и предложил ей это. Она посмотрела на меня, не зная, что делать. Она долго не могла говорить, но в конце концов сказала, что умрет в вере, в которой родилась »(39-40). Иллюстрация Лермонтова к дилемме Максима относительно того, нужно ли крестить Белу, чтобы спасти ее душу, изображает фундаментальный конфликт, с которым столкнулись многие русские, пытаясь понять этнических «других». Этот конфликт исследуется еще раз после того, как Бэла умирает, и Максим пытается решить, стоит ли поставить крест на ее могиле.Он рассказывает рассказчику: «Рано утром мы похоронили ее возле того места, где она в последний раз сидела, за пределами форта у ручья […] Я хотел поставить крест, но почему-то не хотел. В конце концов, она не была христианкой »(41). Дискомфорт Максима при назначении Белы религии посмертно также вводит возможность того, что в этом конфликте веры вполне могла быть некоторая двусмысленность, и могут возникнуть вопросы о том, что делать, чтобы нести религию тем народам, которые считаются «нецивилизованными». было несколько вариантов.

Второй важный элемент, рассматриваемый в лермонтовском романе Герой нашего времени , — это география, физические масштабы империи в России. Используя различные географические маркеры и изображения, Лермонтов позволяет нам собрать общие представления о том или ином месте в сознании россиян на основе отношения рассказчика к этому месту. Более широкий контекст, в котором исследуются и объясняются эти огромные территории, иллюстрирует вездесущее увлечение россиян «периферией» империи.Очарование любого географического положения в романе определяет как поведение вовлеченных в него людей, так и «тип» этого места: гостеприимное, теплое, холодное, солнечное, обширное, мрачное и т. Д. Лермонтов позволяет читателю собраться вместе. ощущение России, вкус к «хорошему» и «плохому» в империи, пейзажи и красота этих новых земель, а также общая сложность регионов, охваченных имперской Россией в 19, 905, 14, веках. .

Начинается с безымянного рассказчика в первой части, Герой нашего времени начинается с путешествия по Кавказу, а точнее, по долине Койшаур.Рассказчик восклицает: «Какое славное место эта долина! Неприступные горы со всех сторон, красные скалы, увитые зеленым плющом и увенчанные кустами платанов, желтые пропасти, испещренные ручейками; высоко вверху лежит золотая кайма снега, а под серебряной нитью Арагвы, соединяющейся в объятиях с каким-то безымянным меньшим потоком, ревущим из черного, заполненного туманом ущелья, тянется сверкающая, как чешуйчатая змея »(5) . Из его описания читатель может сделать вывод о чистой красоте долины и почувствовать величие и признательность за это место.Долина Койшаур олицетворяет красоту империи, а также ряд физических особенностей, возможных и присутствующих в любом конкретном регионе на территории, контролируемой Россией.

В отличие от долины Койшаур, Печорин представляет историю своего пребывания на Тамани, «самой грязной дыре среди всех приморских городов России» (57). Город расположен на самой западной окраине Российской империи, непосредственно омывается с одной стороны Азовским морем, а с другой — Черным. На Тамани Печорин пишет: «Мы проезжали множество грязных закоулков, не видя ничего, кроме ветхих заборов» (57).На Тамани Печорин подвергается воровству со стороны умного слепого мальчика и едва не утонет от руки восемнадцатилетней девушки. Размеры города описаны в плохом состоянии, и большинство впечатлений Печорина в городе происходит ночью, что добавляет этому месту таинственности, подозрительности и интриги. Тамань явно свидетельствует о российских взглядах на периферию империи, где Лермонтов, возможно, преувеличивал условия и детали, чтобы представить город как царство за пределами центра, где живут нецивилизованные люди с суровой моралью.

Последнее географическое пространство, подробно рассмотренное в лермонтовском романе Герой нашего времени , — это курортный город Пятигорск, где Печорин встречается и ухаживает за княгиней Марией. Именно в этом пространстве происходит большая часть романа, и здесь развивается и разворачивается большая часть сюжета. События Пятигорска рассказываются читателю через дневник Печорина, и когда он поднимается высоко у подножия Машука, он описывает открывшееся окно своего жилища и «комнату, наполненную ароматом цветов из скромного сада на улице.[…] На западе лежит Бештау с его пятью голубыми вершинами, подобными «последнему облаку умирающей бури»; к северу, как косматая персидская шапка, возвышается Машук, заполняя весь горизонт; на востоке вид более веселый — подо мной, в пятнах красок, лежит маленький городок, весь опрятный и новый, с журчанием целебных источников и шумом многоязычной толпы »(70). Город представлен не только как яркий и красочный, но и как пространство, в котором проживают представители разных национальностей и языков, что еще раз иллюстрирует обширность территории России во времена Лермонтова.Печорин пишет: «Приятно жить в таком месте. Каждая клеточка моего тела содрогается от радости. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка, яркое солнце, голубое небо — чего еще можно желать? Зачем нам здесь страсти, желания, сожаления? » (70). И снова Пятигорск изображен как чистое, свежее, солнечное и в целом радостное пространство, дающее читателю позитивную картину жизни в городе.

География империи в романе Лермонтова Герой нашего времени дает контекст и значение огромным территориям, которые Россия охватила в течение 19 ^годов века, а также иллюстрирует общественное мнение и отношение к определенным пространствам в этой огромной империи.В то время как Лермонтов изображает долину Койшаур и город Пятигорск как красивые, чистые пространства и передает чувство глубокой признательности за эту красоту, Тамань существует как контраст предыдущей. Решение Лермонтова проиллюстрировать любое данное место в положительном или отрицательном свете позволяет читателю лучше понять масштабы России, а также дает возможность интерпретировать и предвзято относиться к любому конкретному пространству внутри империи. Обрамление географических пространств в Российской империи является критически важным элементом важности романа и дает представление о том, как понимать территориальные пространства, охваченные имперской властью.

Последний и, возможно, самый важный элемент в исследовании Лермонтова империи в Герой нашего времени — это тяжелое положение меньшинств, а также отношение и предрассудки, которые эти группы испытали как часть более крупной Российской империи. Эти разрозненные народы с самого начала существования империи помогали формировать разнообразную и обширную территорию. Такие группы, как казаки, чеченцы, различные азиаты, черкесы и осестины, все они появляются в романе в том или ином контексте, обеспечивая читателю точную картину мнений и настроений по отношению к этим различным народам в то время.Лермонтов через диалог, а также поведенческий анализ и внутренние мысли раскрывает, как этнические русские стали рассматривать эти народы, считающиеся «разными» и «экзотическими».

Первая широко обсуждаемая группа — это группа «азиатов» в первом разделе, Бела. В разговоре между неназванным рассказчиком и попутчиком по Кавказу последний восклицает: «Эти азиаты страшные негодяи. Ты действительно думаешь, что им все эти крики приносят пользу? […] Если хотите, запрягите двадцать быков, но они не сдвинутся ни на дюйм, когда кричат ​​на них на своем языке.Ужасные негодяи! » (6). Используя приведенный выше разговор, читатель может понять, что эти «азиаты» находятся на периферии империи и что русские более цивилизованы и доминируют в отличие от менее развитых азиатских народов на окраинах имперской территории. Характеристика этих народов как «страшных негодяев» и «ужасных негодяев» дает ощущение бесхитростности и размытой морали. В отрывке путешественник продолжает описывать, как азиатские рабочие жульничают и иным образом заставляют путешественников давать им советы.Изображение этих народов как нечестных и мошенников способствует повествованию о «нецивилизованном» другом, ассоциируя этих людей с нестабильными моральными компасами.

Пока неназванный рассказчик продолжает свое путешествие в тот день, он ведет еще один разговор с путешественником, и рассказчик выражает свое очевидное пренебрежение к группам, путешествующим с ними. Обмен рассказывает о взглядах разных народов с точки зрения интеллекта, чистоты и способностей. «Они жалкие люди», — сказал я, указывая на наших грязных хозяев, которые смотрели на нас в каком-то тупом ступоре.Путешественник с ним затем утверждает: «Какими глупыми они ни пришли! Вы не поверите, но они абсолютно бесполезны. Что ни говори о наших друзьях кабардинцах или чеченцах — они могут быть разбойниками и бродягами, но все же они отважные дьяволы. Да эти ребята даже не заботятся об оружии. Вы никогда не увидите ни одного из них с приличным кинжалом »(9). В обмен на грузинские хозяева и прочие наклеивают ярлык «глупых» и «абсолютно бесполезных», а кабардинцев и чеченцев — «разбойников и бомжей».”

В еще одном разговоре возникает тема черкесов: «Взять, к примеру, этих черкесов», — продолжал он. «Когда они напиваются бузы на свадьбе или похоронах, это чистое убийство» (10). Решение Лермонтова описать черкесов как непослушных, беззаконных пьяниц продвигает «нецивилизованный» образ, относящийся к «другим» народам в империи, еще больше отделяя их от этнических русских. Относительно унижая этнические меньшинства на обширных территориях империи, Лермонтов использует неназванного рассказчика для сравнения русских с другими, поднимая русских на более высокое положение в великой схеме империи: «Я не мог не быть поражен этой способностью Русские должны адаптироваться к образу жизни народов, среди которых им довелось жить.Я не знаю, достойно ли это качества или нет, но оно показывает удивительную гибкость и тот ясный здравый смысл, который может прощать зло, где бы оно ни считалось неизбежным или неискоренимым »(25). Эта «чудесная гибкость», позволяющая адаптироваться к постоянно меняющимся обстоятельствам, и милосердное прощение зла делают этнических русских превосходным аналогом как в дипломатии, так и в эмоциональном интеллекте меньшим, нецивилизованным, диким другим. Изображая империю, Лермонтов иллюстрирует неполноценность других этносов в иерархии общественного строя в имперской России в 19, ^, веках.

«» Михаила Лермонтова «Герой нашего времени» — незаменимый элемент в более широком понимании России как нации, русской идентичности и русского империализма в 19, 90, 5, 14, веках. Лермонтов использует художественную литературу как метод, чтобы помочь россиянам понять цивилизацию (или ее отсутствие) на периферии империи, миссию православия, обширные географические территории и этнические меньшинства, входившие в состав этой империи. Из его романа можно начать рисовать картину более широких взглядов, настроений и поведения россиян по отношению к цивилизации, религии, географическому пространству и этническим меньшинствам.Лермонтовский Герой нашего времени помещает Россию и русскость в контексте империи и обеспечивает основу для мировоззрения россиян и российской истории, что имеет решающее значение для понимания имперского 19, ^и веков в Азии.

Герой нашего времени (Мировая классика)

БЕЛА

Я был выездным постом из Тифлиса. Вся моя тележка состояла из одного небольшого чемодана, наполовину заполненного путевыми заметками о Грузии. Из них большая часть, к счастью для вас, утеряна, а саквояж, содержащий мои оставшиеся вещи, к счастью для меня, цел.

Солнце уже начало закатываться за заснеженный хребет, когда я ехал в долину Койшаур. Кучер, осетин, без устали гнал лошадей, чтобы до наступления темноты подняться на гору Койшаур, во весь голос распевая песни.Славное место, эта долина! По обе стороны горы неприступные красноватые скалы, увитые зеленым плющом и увенчанные гроздьями платанов, желтые пропасти, очищенные проточной водой, и там, вверху, золотая кайма снегов, а внизу — Арагва, обнимая другую. безымянный ручей, шумно бьющий из черного, заполненного туманом ущелья, протянулся, как серебряная нить, и переливается, как змея с чешуей.

Дойдя до подножия Койшаура, мы остановились в гостинице.Здесь шумно толпились десятки грузин и горцев; рядом остановился на ночь караван верблюдов. Мне пришлось нанять волов, чтобы тащить мою телегу на эту проклятую гору, потому что была уже осень и дороги были ледяные, а эта гора была почти две версты в длину.

Ничего не поделаешь: нанял шесть волов и несколько осетин. Один из них поднял мой чемодан себе на плечи, другие стали криками помогать волам — и больше ничего.

Позади моей телеги упряжка из четырех волов с легкостью тащила другого, несмотря на то, что она была сложена высоко, до самого верха. Это обстоятельство меня поразило. За телегой шел ее хозяин, куривший маленькую кабардинскую трубку в серебре. На нем была офицерская шинель без погон и лохматая черкесская шапка. На вид ему было около пятидесяти; его смуглая кожа говорила о том, что он давно знаком с кавказским солнцем, а его преждевременно поседевшие усы не соответствовали его твердой походке и крепкому лицу.Я подошел к нему и поклонился в знак приветствия; он молча ответил на мой лук и выпустил огромный клуб дыма.

«Кажется, мы с тобой попутчики».

Он снова поклонился, не говоря ни слова.

«Вы должны быть на пути в Ставрополь».

«Именно так … с государственной собственностью».

«Скажите, пожалуйста, почему четыре вола легко тянут вашу тяжелую телегу, а шесть зверей с трудом сдвинут мою пустую даже с помощью этих осетин?»

Он хитро улыбнулся и многозначительно посмотрел на меня.

«Вы наверняка недолго на Кавказе».

«Около года», — ответил я.

Он улыбнулся второй раз.

«Но в чем дело?»

«Что случилось! Ужасные звери, эти азиаты! Вы думаете, они помогают, крича? Дьявол знает только то, что они кричат! Волы их понимают; вы могли бы запрячь их множество, и все же, если они кричали на их пути, волы никогда не сдвинулись с места. Ужасные аферисты! Но чего же от них ждать?.. Им нравится обирать проезжающих мимо путников. Жулики испорчены! Вы увидите, они тоже получат от вас чаевые. Ой, я их знаю, они не могут меня обмануть ».

« Вы давно здесь служили? »

« Да, я служил здесь под руководством Алексея Петровича », — ответил он [Ермолов] с достоинством.« Когда. он прибыл на границу, я был младшим лейтенантом, — добавил он, — и под его началом получил два повышения за действия против горцев ».

« И вот вы…? «

» Теперь меня засчитывают в Третий пограничный батальон. А ты, могу ли я осмелиться спросить? »

Я ему сказал.

На этом разговор закончился, и мы продолжили молча идти бок о бок. На вершине горы мы нашли снег. Солнце село и ночь следовала за днем ​​без перерыва, как это обычно бывает на юге; однако, благодаря отражению от снега, мы могли легко различить дорогу, которая все еще шла в гору, хотя уже не так круто.Я приказал поставить свой чемодан на телегу, а волов обменять на лошадей и в последний раз оглянулся на долину — но густой туман, волнами поднимавшийся из ущелий, покрыл ее полностью, а не оттуда до нас дошел единственный звук. Вокруг меня болтали осетины и требовали чаевых; но штабс-капитан крикнул на них так угрожающе, что они мгновенно разбежались.

«Видите ли, что за нация», — сказал он. «Они не могут сказать« хлеб »по-русски, но выучили« Офицер, дайте мне чаевые! » На мой взгляд, татары лучше этого, по крайней мере, они не пьют.

До станции было версту или около того. Вокруг было тихо, так тихо, что по жужжанию комара можно было проследить его полет. Слева лежала глубокая черная ущелье; а за ней и перед темно-синие горные вершины, изрезанные складками и покрытые слоями снега, были очерчены на фоне бледного горизонта, который все еще цеплялся за последнее отражение заката. В темнеющем небе начали мерцать звезды, и, как ни странно, они казались намного выше чем на нашем Севере. По обе стороны дороги торчали голые черные скалы; кое-где я мелькал под снегом кусты, но ни один сухой лист не шелестел, и это было радостно слышать среди этой безжизненной мечты о природе, фырканье усталой почтовой тройки и неровный звон русского колокольчика.

«Завтра будет отличная погода», — сказал я. Капитан не сказал в ответ ни слова, но указал на высокую гору, возвышающуюся прямо напротив нас.

«Что это?» Я попросил.

«Гора Гуд».

«Ну и что ж?»

«Посмотри, как курит».

И действительно, гора Гуд дымилась; по его бокам скользили светлые полосы облаков, а на его вершине лежало черное облако, такое черное, что казалось пятном на темном небе.

Мы уже разглядели почтовую станцию, а также крыши окружающих ее хижин, и перед нами мерцали приветственные огни, а мы чувствовали запах сырого холодного ветра, слышали грохот ущелья и чувствовали мелкий дождь.Едва я успел накинуть войлочный плащ, как пошел снег. Я с трепетом посмотрел на капитана.

«Нам придется здесь спать», — сказал он с раздражением. «В такую ​​метель ты не перейдешь через горы. Что скажешь? Были ли лавины на Горе Креста?» — спросил он водителя.

«Нет, сэр, — ответил осетинский водитель, — но там много висит, много».

За неимением места на вокзале для проезжающих нам предоставили ночлег в прокуренной избе.Я пригласил своего спутника выпить со мной стакан чая, потому что я взял с собой железный чайник — единственное мое удовольствие во время моих путешествий по Кавказу.

Одна сторона хижины была построена в скале; К двери вели три скользких мокрых ступеньки. Пробираясь внутрь, я наткнулся на корову (коровник с этими людьми заменяет комнату прислуги). Я не знал, куда обратиться: здесь блеют овцы; там рычала собака. К счастью, с одной стороны светился тусклый свет, который помог мне найти еще один дверной проем.Здесь открылась довольно занимательная картина: большая хижина, крыша которой покоилась на двух почерневших от дыма столбах, была заполнена людьми. Посередине мерцал костер, разложенный на голой земле, и дым, оттесненный ветром из отверстия в крыше, разносился такой толстой пеленой, что я долго не мог сориентироваться. . У костра сидели в лохмотьях две старухи, много детей и одна тощая грузинка. У нас не было выбора, поэтому мы укрылись у костра и зажгли трубки, и вскоре чайник начал общительно шипеть.

«Жалкий лот!» — сказал я капитану, указывая на наших грязных хозяев, которые молча смотрели на нас в каком-то ступоре.

«Очень глупая нация», — ответил он. «Вы поверите? Они ничего не умеют, они не способны ни на какое образование! По крайней мере, наши кабардинцы или чеченцы, хоть они и разбойники, и нищие, — дерзкие дьяволы, а они — нет. даже ум на вооружение. На одном из них не увидишь настоящего кинжала. Точно осетин! »

«А вы долго пробыли в Чечне?»

«Да, я десять лет пробыл в форте с моей компанией, недалеко от Стоун Форд.Вы знаете это? «

» Я слышал рассказ «

» Знаешь, друг, мы устали от этих головорезов; нынче, слава богу, затихло, а раньше было, сто шагов за валу пройти, а какой-нибудь оборванный дьявол где-то сидел бы на страже: минутка беспечности и берегись — это либо лассо вокруг ваша шея или пуля в затылок. Они храбрые парни! »

« Наверное, у вас была своя доля приключений », — сказал я, движимый любопытством.

«Это у меня есть!»

Тут он стал теребить левый ус, повесил голову и задумался. У меня возникло ужасное желание вытянуть из него какую-нибудь маленькую сказку — желание, характерное для всех странствующих и записывающих людей. Тем временем заваривался чай; Я вынул из чемодана две полевые чашки, налил одну и поставил перед ним. Он сделал глоток и сказал как бы самому себе: «Да, это у меня есть!» Это восклицание вселило в меня большие надежды. Я знаю, старые кавказцы любят говорить, рассказывать истории; так редко они получают шанс.Человек может проработать добрых пять лет где-нибудь на задворках со своей ротой, и целых пять лет никто не скажет, как у вас дела (потому что фельдфебель говорит «добрый день»). Но было о чем поговорить: в окружении дикой, любопытной нации, каждый день в опасности, могут быть чудесные происшествия, и вы не можете не сожалеть о том, что наши люди так мало записывают.

«Не хотите ли рома?» — сказал я своему товарищу. «У меня белое из Тифлиса, сейчас холодно.«

» Нет, сэр, благодарю вас, но я не пью. »

« Это так? »

« Да, это так. Я дал себе клятву. Когда я был младшим лейтенантом, однажды, знаете ли, мы слишком сильно повздорили друг с другом, и в ту ночь они подняли тревогу; так мы вышли на парад навеселе, и успели ли мы его поймать, когда Алексей Петрович узнал: не дай бог, как он рассердился! Нас чуть не передали на суд. Одно можно сказать наверняка, проведите целый год, когда не видите ни души, а если у вас есть еще водка — вам конец.

Услышав это, я почти потерял надежду.

«По крайней мере, черкесы, понимаете, — продолжил он, — когда они пьют слишком много молодого вина на свадьбе или похоронах, вот тогда и вылезают ножи. Однажды мне удалось чудом сбежать, и я был гостем дружелюбного принца.

«Как это случилось?»

«Хорошо» — он набил трубку, потянул ее и начал свой рассказ — » Понимаете, это было так. Я находился в то время в форте за Тереком со своей ротой — прошло почти пять лет.Однажды осенью прибыл конвой с припасами, в котором ехал офицер, молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему приказали остаться со мной в форте. Он был очень худой и очень светлый, и на нем была такая новая форма, что я сразу догадался, что он совсем недавно был с нами на Кавказе. «Полагаю, — спросил я его, — вас перевели сюда из России?» «Совершенно верно, сэр», — ответил он. Я пожал ему руку и сказал: «Очень рад познакомиться, очень рад.Вам это покажется немного скучным, но я думаю, что мы с вами можем поладить как друзья. И, пожалуйста, назовите меня Максим Максимич, и, пожалуйста, какой смысл в этой полной форме? Всегда надевайте форменную фуражку, когда приходите ко мне, так и будет. Его отвели к себе на квартиру, и он поселился в форте ».

« Как его звали? »- спросил я Максима Максимича.

« Его звали … Григорий Александрович Печорин. Он был великолепным парнем, осмелюсь заверить вас; только немного странно. Например, под дождем и холодом, на охоте целый день, понимаете, любой замерзнет и устал — но с ним все было в порядке.Но в другой раз, когда он сидел в своей комнате, было дуновение ветра, и он уверял меня, что сейчас простудится; дребезжит ставень, а он дрожит и бледнеет; но, как я свидетель, он пошел за кабаном совсем один; Были времена, когда вы не могли вытянуть из него ни слова по несколько часов подряд, а иногда он начинал рассказывать истории так, что ваш живот словно разрывался от смеха. Да, действительно, у него были большие чудачества, и он, вероятно, был богатым человеком. У него было так много разных драгоценных безделушек! »

« Он пробыл с тобой надолго? »- снова спросила я.

«О, почти год. И это год, который я обязательно запомню; он доставил мне много неприятностей, но я буду помнить его не из-за этого! которым суждено случиться с ними всевозможные необычные вещи «.

«Необычное?» — воскликнул я с любопытством, наливая ему еще чаю.