Памирская свадьба | Памир (ГБАО)

На Памире проживают представители одного из древнейших народов мира – Памирцы. Они относятся к памиро-ферганской субрасе – самой восточной ветви европеоидной расы. Среди памирцев много светлых и голубоглазых людей. Жители высокогорья имеют особую культуру, интересные обычаи. Особо отличаются свадебные традиции обывателей «Крыши мира».

Подготовка невесты

Утро невесты на Памире начинается с обряда мытья. На нем присутствует подруга невесты, которая потом получает снятую с невесты одежду. По преданию, в скором времени девушка тоже вслед за невестой должна выйти замуж.

После обряда мытья невеста надевает нарядные шаровары. Снизу белое платье, поверх – ярко-красные шерстяные носки, на голову – платок. Все исключительно красного цвета. Этот цвет символизирует скромность, яркую жизнь и счастье.

Пока все в доме готовятся к свадьбе, зрелая и счастливая в браке женщина переплетает волосы невесты в женскую прическу: вплетает в косы цветные шерстяные шнурки «печак», на конце которых закрепляют кисточки.

Это символизирует переход девушки в новое для нее состояние.

Девушки на Памире носили обычно две или четыре косички, которые заплетались над висками и свешивались вперед, спускаясь по груди. Но без всяких шнурков и лент. А вот косы невесты заплетались за ушами и опускались на спину.

Когда невеста уже готова, её сажают на ту часть нар с очагом, которая находится ближе всего к входной двери и отделяется от прохода стенкой, но не доходящей до потолка. Это часть дома называется «нехак». Вместе с невестой там сидят все девушки.

Перед тем, как отправить невесту в дом жениха, ей обязательно закрывают лицо. Этот обряд на Памире называется «Шай». Невесте закрывают лицо несколькими платками: от семи и больше. Самый нижний обязательно должен быть белым. Обвязывают платок так, словно пеленают ребенка. К слову, памирской женщине так обматывают голову три раза в жизни: когда она рождается, когда выходит замуж и когда умирает. Сделать это должна женщина, у которой много детей и у которой живы родители.

После того, как голова девушки обмотана белым платком, на нее накидывают еще семь. Закрепляют надлобную повязку, а затем все платки, кроме одного, откидывают назад. В конце на голову надевают белую ткань, затем завязывают у ног и накручивают вокруг рук невесты. Раньше в рукава невесты клали лепешки, чтобы она не приходила в дом мужа с пустыми руками.

На Памире считается, что закрытое лицо защищает невесту от сглаза и злых сил. Белый платок символизирует чистоту и счастье, которые магическим путем передаются невесте.

Подготовка жениха

На Памире перед свадьбой жениха обязательно отправляли в баню. После водных процедур ему нельзя было касаться ногами земли, поэтому самый близкий друг жениха обязан был нести его до дома на спине. Зачастую эта роль отводилась двоюродному брату, которого в этой местности называют «ясавулом».

Затем жениха заносят в дом и сажают на выступ очага «цингак», чтобы парень согрелся. В доме он тоже пока не может ходить самостоятельно. В этот день он из обычного молодого человека превращается в «подхо», что в переводе означает «царь». Называют жениха «подхо», потому что злые духи боятся царственных особ, и поэтому не смогут навредить жениху во время свадьбы. И в этот день ему оказывают почести, как вельможе.

После того, как жениха перенесли на самое почетное место, начинается обряд «Сартарошон», или бритьё головы. Проводит его друг жениха. Только бреют не голову, а бороду.

Пока друзья бреют жениха, его мать проводит магический обряд – очищение праздничной одежды жениха. Она разжигает «страхм» (сбор специальных трав). Далее мать трижды проносит костюм вокруг столба пророка Мухаммеда. Такой столб в старину ставили в каждом памирском доме.

По традиции, мать жениха сама не одевает сына, она передает его одежду другу. За порядком в доме следит специальный человек с палкой в руках. На свадьбе все должно быть под контролем. Именно он не дает спрятать одежду жениха, чтобы потом не пришлось ее выкупать.

Свадебная церемония

Жених приезжает в дом невесты со своими друзьями и родственниками мужского пола.

Невеста кончиками пальцев прикасается до выступа очага, проводит ими сначала по губам, а потом по лбу, повторяя это трижды. Далее, собрав немного золы от очага, спускает его в голенище сапога. Старинный обряд называется «поклонение очагу». То же самое делает и жених. Этот обряд связан с культом очага и предков. Ведь очаг считается местом обитания духов предков.

Затем с пути жениха и невесты на расстояние семи шагов отстраняют всех гостей. Когда невеста оказывается в доме жениха, ей дают деньги буквально за каждый шаг: вошла во двор – получила денежку, переступила порог дома – еще подарки. Впрочем, если невесте не дадут деньги, она вправе не делать следующий шаг. Деньги платят гости со стороны жениха.

Как только жених и невеста оказываются в доме, их сажают на нары напротив двери. Каждая сторона старается сесть последней. Это определяет будущее главенство в доме. На Памире считается, кто последним сядет за стол, тот и будет в семье главным. Поэтому жених и невеста иногда могут простоять около часа, пока не договорятся.

Невеста приходит в дом жениха с закрытым лицом. Платок ей поднимает близкий друг жениха. Обряд называется «пицпатчид». С помощью веточки от плодового дерева и лука без стрелы открывают невесте лицо. Лук в обряде является предметом, который отгоняет злых духов и недругов, а вот веточка – это символ плодородия. Когда друг жениха поднимает платок невесты, он произносит: «Три отца, три матери, три ребенка».

Эта церемония закрепляет за ним особый статус: теперь он названый отец девушки – пед. У памирской женщины три пары родителей: родные отец и мать, свекор и свекровь и друг мужа с супругой. Именно семья друзей должна будет поддерживать женщину в трудных ситуациях.

0 0 голос

Рейтинг статьи

Просмотров: 1 708

Традиции памирских свадеб и поимка военными на западе Памира — близ Кайлахумб — В естественной среде обитания

В предыдущей записи было рассказано о разных памирских нюансах (в том числе, о столице Памира городке Хорог, о реабилитации Хорогских наркоманов и о полицейской поимке в селе Рушан, откуда начинается путь наверх в долину Бартанг.

СОДЕРЖАНИЕ:

• Традиции памирских свадеб.
• Дома памирцев.
• Дарвазский район, где живут сунниты.
• Поимка военными.
• Доставка пленного в полк в Кайлахумбе.

Традиции памирских свадеб

Из райцентра Рушан пройдя км 10 на запад, попал на свадьбу. Это было час дня. Да так и остался там праздновать. Сначала на обед были приглашены

по одному представителю от каждого дома в кишлаке (обычно самому старшему в доме). Сие закончилось в 15.00. Сопровождалось всё живой музыкой. Оркестранты — из этого же кишлака, и им за работу платят. Действо было во дворе дома.

В 17.00 приехали молодожёны. Они в это время были на другом конце кишлака и там в доме невесты тоже праздновали. Ну и в 17.00 прибыли под фанфары.
Жениха постоянно окидывали некими продуктами — яблоками, пончиками, и старались попасть ему в голову. Такова традиция. Молодожёны зашли в дом, и в доме начался пир.

Через 1 час молодожёны вышли во двор (а жениха всё так же забрасывали), и за ними свита.
Все они уселись во дворе на троне, где были царственные угощения. И начались музыка и танцы.

Песни — длинные, по 10-30 минут. После каждой песни (и танца) говорилось по одному большому поздравлению от гостей. Русского гостя тоже попросили сказать. И просили танцевать, что и было сделано.

Памирские танцы — своеобразные, и не так легко влиться в их стиль. Но интересно. Зрители были довольны танцующим пришельцем, и даже награждали аплодисментами. Танцы похожи на танцы предыдущей свадьбы. Только здесь было попросторнее, всё-таки во дворе, а не внутри.

Невесте не положено танцевать в первый день. И она сидела (как и невеста на предыдущей посещённой свадьбе), накрытая некой материей, как полотенце или косынкой. И голова её была наклонена, чтобы особо не увидели люди. Это так в первый день.

По закону в Таджикистане на свадьбе может собираться не более 60 чел, и если свадьба проходит в будний день, то начало должно быть в 18. 00. И в 23.00 заканчиваться. А если в субботу-воскресенье, то и с обеда можно (правда, с обеда — это только на Памире как исключение). Спал там в одном из соседних домов.

Дома памирцев

Они снаружи похожи на тибетские, белые цветом, и с плоскими крышами, ибо осадков почти нет. Внутри своеобразны, имеют в центре зала (где угощают гостей)

на потолке окно. Оно застеклено, стёкла под углом 90 градусов друг к другу и по 45 к крыше.
Внутри вокруг центра — 5 столбов, обозначают символы их религии. И по четырём сторонам — определённое кол-во балок — соответственно 5, 6, 17 и 18, если не перепутал.

Внутри зала у всех памирцев висит портрет Ага Хана, а в одном доме видел даже портрет его внука. Возможно, он будет следующим главой исмаилитов. Вот так почитают своего духовного учителя и лидера. И исмаилитам даже не важно читать Коран, а просто слушать Ага Хана. И все так и прислушиваются. (отдельно есть статья о религии памирцев, включающая параграфы об Ага Хане и его фонде).

После кишлака, где была свадьба, ешо км 60 вниз, оказался в последнем, самом нижнем районе Памира.

Дарвазский район

Тут закончились селения исмаилитов. Начались селения суннитов. Кстати, в наличии досье о понятии «номинальные мусульмане». Хотя, Памир не закончился. А просто самые нижние 2 района занимают сунниты. Следующую ночь спал в их доме.

«Дарваза» переводится как «Ворота» (в том числе, с персидского, азербайджанского и кажется, турецкого). В данном случае это, видимо, — «Ворота в Памир», если идти снизу из Куляба или Душанбе. Ибо, там на границе Памира стоят красивые скалы, возможно, некогда бывшие почти неприступными на пути в Памир. В советское время проложена дорога между скалами и рекой.

Поимка военными

Шёл по дороге пешком, и навстречу встретились солдаты — обычный пограничный патруль, шедший пешком по дороге, коя всё так же идёт вдоль реки Пяндж, по другую сторону от которой — Афганистан. Попросили документы, проверили. Отдали паспорт, мы расстались.

Продолжил движение по дороге. И ещё через 10 минут подъехала машина, в ней офицеры. Они из той же части, что и солдаты, кои позвонили по рации туда о подозрительном ходоке. И специально приехали для детального выяснения. Повезли в их часть, на заставу. По пути офицер сказал:
— Туда в сторону Афганистана не смотри.. Нельзя смотреть.
— Почему нельзя?
— Потому что я могу смотреть, а тебе нельзя.

После тщательного обыска и допросов-расспросов поступил приказ везти шпиона в главную часть района, в райцентр.

Доставка пленного в полк в Кайлахумбе

*Кайлахумб. Мы приехали и начались новые расспросы уже от более вышестоящих офицеров, командиров сей части. «Почему пешком?», и, «Что означают вот эти пометки на карте?». И прочие полу-дурацкие вопросы… Ещё месяц назад, наверно, и не придрались бы.

Итак, в чём же заключается такой особый проверочный режим?.. Наконец-то (прямо в этой воинской части) выяснилось, что месяц назад, 23 августа из Душанбе сбежало 25 опасных террористов!… 25!!! Из особой тюрьмы КГБ!!!
Среди них бОльшая половина — таджики, а остальные — узбеки, афганцы, и граждане России — дагестанцы. Воюют за установление исламского государства. Но это в 1992-1995 годах они воевали. А сейчас делают теракты. Сидели эти террористы, вроде, 3 года. И на пожизненное заключение были осуждены.

Через дней 20 после их побега был подорван грузовик с солдатами таджикской национальной армией, 30 чел погибло. И это в том месте, где самая большая концентрация сторонников строгого ислама в Таджикистане. Это Гармская долина, к северу от Куляба км 150.

И вот после таких событий милиция и КГБ заработали с повышенной нагрузкой. В 2 раза больше стало у них работы. Начальники и простые сотрудники отделений буквально ночуют там. Домой почти не ходят. В кабинетах у начальников (ибо, в последующие дни довелось ещё пару раз побывать в их кабинетах в других районах) стоит кровать с постелью.

В той же воинской части на нижней окраине Памира продержали всю ночь. Кормили, конечно. Спать дали на кровати (её специально принесли) в будке при КПП, и отпустили в 11.00. Впрочем, такие задержания у меня случались много раз (и почти всё Кавказ и Ближний Восток — весьма горячие регионы)
Км 200-250 к ю-з…

*Куляб. Это уже другая область. И вот следующий выпуск повествует о городке Куляб и об очередных нескольких проверках в силовых таджикских органах.

Также имеется список статей/отчётов о странах Средней Азии.

Этнолингвистический анализ лексики, связанной со свадебным обрядом (на материале памирских языков)

Российский гуманитарный журнал. 2015. Том 4. №6. С. 471-486.

Скачать полный текст (Русский)

Назарова З. О.

Институт языкознания РАН

Россия, 125009 Москва, Большой Кисловский пер., 1/12

Email: [email protected]

Резюме

В статье рассматривается лексика, относящаяся к свадебным обрядам в памирских языках. Лексика, отражающая свадебные обряды в ишкашимском языке (один из малочисленных памирских языков), почти не изучена. В памирских языках до сих пор сохраняются как все традиционные свадебные обряды, так и заимствованная и исконная лексика, связанная с ними. Большинство обрядовых терминов является заимствованными. Часть терминов заимствована из бадахшанского диалекта таджикского языка. Некоторые общетаджикские слова употребляются в специфических значениях только в бадахшанском диалекте таджикского языка и в Бадахшане Афганистана. Это, в основном, лексика, связанная с традиционными приемами проведения свадьбы. Другие лексемы, такие как sarbьzьg ‘почтить (вниманием) скорбящих’, встречаются только в классической литературе. Ввиду исламизации ритуалов нередки арабские заимствования, связанные с официальными терминами процедуры бракосочетания и ее правовыми аспектами. Встречаются также тюркизмы, которые вошли в словарь благодаря языковым и культурным контактам в регионе. Знаменательно, что в лексике преобладают метафорические и описательные наименования обрядов. Привлекают внимание особенности употребления лексики в конкретных иранских языках по сравнению с такими крупными письменными государственными языками, как таджикский язык Таджикистана и дари Афганистана. Так, в ишкашимском языке Таджикистана и Афганистана лексема dumod употребляется только в значении «зять», а в значении «жених» — толькоTamard.

Ключевые слова

• • этнолингвистический анализ
• • памирские языки
• • ишкашимский язык
• • бадахшанский диалект
• • таджикский язык
• • семантика
• • свадебные обряды
• • заимствованная лексика
• • запреты
• • соединение новобрачных
• • пожелание плодородия
• • счастья и семейного благополучия
• • Ethno-linguistic analysis
• • Pamiri languages
• • Ishkashimi language
• • Badakhshan dialect
• • Tajik language
• • vocabulary
• • wedding ceremonies
• • traditional
• • rituals
• • taboo
• • indigenous vocabulary

Литература

1. Андреев М. С. Таджики долины Хуф (Верховья Аму-Дарьи). Сталинабад: АН Тадж. ССР, 1953. Ч. 1. 245 с.
2. Андреев М. С. Материалы по этнографии Ягноба (записи 1927-1928 гг.). Душанбе, 1970.
3. Бобринской А. А. Свадьба. Рождение // Горцы верховьев Пянджа (ваханцы и ишкашимцы). М., 1908. С. 89-93.
4. Баранов Х. К. Арабско-русский словарь. М.: Русский язык, 1985. 944 с.
5. Грюнберг А. А., Стеблин-Каменский И. М. Языки Восточного Гиндукуша. М., 1976. 670 c.
6. Зарубин И. И. Материалы и заметки по этнографии горных таджиков. Долина Бартанга // СМАЭ при РАН. 1917. Т. 5.
7. Зарубин И. И. Вершикское наречие канджутского языка. Очерк по диалектографии Гиндукуша // Зап. Коллеги востоковедов. Вып 2. Л., 1977. Т. 2. С. 275-364.
8. Каландаров Т. С. Магия в семейно-бытовой обрядности шугнанцев // ЭО. 2001. №1. С. 39-53.
9. Назарова З. О. К проблеме изучения лексики погребального обряда в ишкашимском языке // Вопросы филологии. 2000. №3(6). С. 52-60.
10. Назарова З. О. Лексико-семантический анализ слов, связанных с компонентами и запретами в период свадьбы // Вестник Таджикского Национального Университета. Серия филология. 2015. №4. С. 147-157.
11. Расторгуева В. С. Эдельман Д. И. Этимологический словарь иранских языков. М.: Восточная литература, 2003. Т. 2. 502 с.
12. Розенфельд А. З. Бадахшанские говоры таджикского языка. Л.: Изд. Ленинградского Университета, 1971. 192 с.
13. Розенфельд А. З. Пережитки древних обычаев у таджикского населения Бадахшана и связанная с ними лексика // Страны и народы Востока. М., 1975. С. 210-221.
14. Розенфельд А. З. Таджикско-персидская терминология свадебных и других обрядах // Иранское языкознание. М., 1981. С. 210-221.
15. Розенфельд А. З. Таджикско-русский диалектный словарь. Л.: Изд. Ленинградского Университета, 1982. 240 с.
16. Стеблин-Каменский И. М. Этимологический словарь ваханского языка. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999. 480 с.
17. Шакармамадова Н. Сурудхои тӯии Помир. Хоруғ: Помир, 1993. 116 с.
18. Юсуфбеков. Ш. П. Сангличский язык. М., 1999. 185 с.
19. Эдельман Д. И. Язгулямско-русский словарь. М.: Наука, 1971. 354 с.
20. Этимологический словарь тюркских языков. М.: Языки русской культуры, 1997. 368 с.

Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.

Памирская Свадьба Туйи Шавкат Зугванд mp3 müzik indir, dinle

36:15

Памирская свадьба (туйи Шавкат) Зугванд

 210    16 K

4:10

Чисто Памирская свадьба

 75    6 K

21:42

ПАМИРСКАЯ СВАДЬБА ТУЙ МУБОРАК АКАИ ИКБОЛ ЛАНГАР PAMIR MEDIA

 382    57 K

20:19

#Памирская (Ваханская) свадьба 2020 / زفاف بدخشان / Туйи Қурбоналишоҳ // ЗУГВАНД ТУЙ 2020

 87    7 K

20:37

Памирская свадьба 2019 «Фируз и Чумагул»

 207    16 K

6:18

👍»>Хик мырдым ач,аб хужг. 👍

 102    8 K

5:39

Туйи зугванд

 21    980

25:55

Tajik WEDDING.Красивая Памирская Свадьба

 145    11 K

10:22

. Памирская свадьба 2020год. رقص های زیبا تاجیک beautiful tajik dances सबसे अच्छी शादी 2020г

 3 K    2 M

12:34

Туй зугванд Манижа

 20    2 K

6:08

2019 #Вранг👍 Памир СВАДЬБА»>Мираёз //#туй.2019 #Вранг👍 Памир СВАДЬБА

 343    26 K

17:56

Туй Бахтовар Зугванд

 17    789

10:43

Памирская Свадьба

 147    11 K

27:07

Памирская Свадьба

 75    6 K

8:42

«>ПАМИРСКАЯ СВАДЬБА 2018 ПАМЕРИ СУР.

 142    11 K

27:07

Памирская Свадьба

 109    8 K

2:29

Туй Холик

 3    143

1:58

Зугванд туй

 8    387

42:38

Памирская свадьба, город Екатеринбург, 2016 год, Нигина

 83    6 K

6:54

Зумудг кучаи боло

 163    12 K

Все статьи

29. 12.2020

Итоги года

17.12.2020

Штучная личность. Кем был человек, придумавший современную Японию

15.12.2020

Владеть Востоком

10.12.2020

Холера в Ташкенте (конец XIX- начало XX в.в.)

04. 12.2020

Сергей Соловьев. Индийский домик

26.11.2020

Второй шанс джульбарса

24.11.2020

Мистерии богини Амман. Предисловие к фильму Сергея Соловьёва

12.11.2020

Максим Михалев: «Дороги прокладывают сильные к слабым…»

10. 11.2020

Илья Одегов: «Быть русским писателем в Казахстане – в этом есть некоторая прелесть…»

03.11.2020

Игорь Крупко. Мифологика «уята»

29.10.2020

Виктор Дубовицкий. Усмотрения корпусных командиров (ещё о мотивах и характере присоединения Средней Азии к России)

27.10.2020

О традиционной культуре евро-азиатских народов

20. 10.2020

Рустами Сухроб. Проект ж/д ТАТ: дорога, построенная никогда

08.10.2020

Имам Шамиль в Калуге

01.10.2020

Геопроект «СИБИРЬ». Интервью с автором и текст меморандума

24.09.2020

Нужен ли казахам возврат «к корням»?

08. 09.2020

Анри Мозер. Киргизская степь

04.09.2020

Фарход Амиржонов. Возобновляемые источники энергии в Центральной Азии

27.08.2020

Чжао Хуашен. Евразийская интеграция: взгляд из Китая

20.08.2020

Хафиз Сайфуллаев. В ожидании осени

18. 08.2020

Станислав Наумов: «Нужно перестать быть дипломатами…»

06.08.2020

Тюркское слово. Махмуд Хуссейн аль-Кашгари в переводах В. Шаповалова

23.07.2020

Знаете ли вы чагатайский язык? Узнайте в Британской библиотеке

21.07.2020

Бахтиёр Эргашев.

Не коронавирусом единым…

14.07.2020

О двуязычии. Ербол Жумагул: «Бог нас создал разными, чтобы мы узнали друг друга…»

09.07.2020

Камолудин Абдуллаев. Смерть «летучего голландца Востока»

16.06.2020

Эксперименты империи: книга и живая история

11. 06.2020

Человек, огорчивший Бжезинского

09.06.2020

Иранский фактор в Центральной Азии

02.06.2020

Бахтиёр Эргашев:«Национальные интересы Узбекистана – прежде всего»

26.05.2020

Бухарские евреи

19. 05.2020

Чокан Лаумулин: «Реорганизация Академии Наук Казахстана была ошибкой…»

13.05.2020

«СИЛЬНОЕ ОСВЕЖАЮЩЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ…». Ревизия графа К. К. ПАЛЕНА в Туркестане

05.05.2020

Алексей Дзермант: «Евразийская теория является научным фактом»

01.05.2020

Свое и чужое в Центральной Азии

28. 04.2020

Алексей Маслов: «Китай психологически никогда не мог быть «второй» страной…»

17.04.2020

Игорь Задорин: «Некоторые характеристики нашего российского бытия мы не можем оценить без сравнения»

13.04.2020

Александр Джумаев. В поисках потерянной идеи. Культурное пространство Средней Азии

11. 04.2020

Вопросы истории и политика памяти

27.03.2020

Александр Габуев:«Китай остается единственной крупной экономикой, которая структурно дополняет экономики Центральной Азии»

26.03.2020

Давлат Худоназаров. Об одной научной ошибке, или История без политики

21.03.2020

Как обретается вторая родина.

Писатель Лев Усыскин беседует с таджикским строителем Ховаршо Ш.

15.03.2020

Александр Джумаев: «Чудеса» и новшества русских в восприятии «среднеазиатского человека». Шок, освоение, присвоение

13.03.2020

Сарали Гинцбург. О злых пигмеях и благородных викингах

06.03.2020

Восток – важнейший аспект европейской идентичности

27. 02.2020

МЕЖДУ АЗИЕЙ И ЕВРОПОЙ Бигельды Габдуллин: «Власть денег, блата и непотизма пока сильнее власти закона…»

20.02.2020

Бахыт Кенжеев: «Я родился в окрестностях Окса…»

18.02.2020

Сергей Караганов: «Россия возвращается домой…»

27.01.2020

Адиб Халид.

Национальная консолидация как советская работа: происхождение Узбекистана

27.01.2020

Сергей Абашин: Размышления о «Центральной Азии в составе Российской Империи»

Памирская свадьба: ритуал и музыка

Kirje

Jussufi, Guldžahon (2003). Памирская свадьба: ритуал и музыка. (1−51). . Москва Российская Академия Музыки им. Гнесиных.

Autorid, kellel on ETISe konto Autorid

Kui väljale „Autorid, kelle on ETISE konto“ sai lisada ainult neid isikuid, kes on ETISe kasutajad, siis väljale „Autorid“ tuleks sisestada kõigi publikatsiooni autorite nimed formaadis «Perenimi, Eesnimi» või «Perenimi, E. «. Mitu nime tuleks eraldada semikooloniga. Nimed tuleks jätta sellisele kujule nagu nad on publikatsiooni originaalis ja seda isegi juhul, kui mõne autori nimi on muutunud (nt abiellumise tõttu). Publikatsioonide otsing otsib nimesid nii väljalt «Autorid, kelle on ETISE konto» kui «Autorid» sisust. Kui seotud isik on toimetaja või koostaja, siis tuleks siia reale sisestada tema nimi ning lisaks ka ttegevuse lühend, nt «Perenimi, Eesnimi (Toim.)»

Jussufi, Guldžahon

Kirjastus

Москва Российская Академия Музыки им. Гнесиных

Staatus

Ilmumas publikatsioonide all peetakse silmas neid, mis on väljaandesse või kogumikku vastu võetud (accepted, in press), ent toimetamise või trükiprotsess on veel pooleli. Ilmumas staatusega publikatsioonide puhul on kohustuslik lisada publikatsiooni andmetesse kas DOI või fail, mis sisaldab toimetaja kinnituskirja publikatsiooni ilmumise kohta.

Ilmunud

Klassifikatsioon

1.3. Eelretsenseeritud teadusartiklid Eesti ja teiste riikide eelretsenseeritavates teadusajakirjades, millel on kohalik toimetuskolleegium, või eelretsenseeritud teadusartiklid Eesti kultuurile olulistes ajakirjades või teadusartiklid ajakirjades Akadeemia, Looming ja Vikerkaar.

Unify — Продолжая всесторонний взгляд на памирцев …

Познакомьтесь с Вафобеком, «Королем дружбы». Это дословный перевод его имени с таджикского языка. Трудно решить, с чего начать описание этого замечательного человека. Расширяя значение своего имени своими словами, Вафобек говорит мне: «Это означает, что тебе никогда не нужно разрывать дружбу, что мы всегда вместе, и если кто-то в этом нуждается, мы поможем ему. Это наша традиция ». Вафобек берет меня под свое крыло на второй день моего пребывания в деревне Равмед во время традиционной памирской свадьбы, которую я посещаю.Мы делим большую тарелку праздничного плова (традиционное блюдо из риса, мяса и овощей) вместе на улице во время свадьбы, и когда я говорю «поделился», я имею в виду, что мы едим из одной тарелки. Дело не в том, что не хватает тарелок; здесь просто традиция. Пока мы едим, Вафобек рассказывает мне о Равемде, памирском народе и исмаилитской вере, ветви ислама, которая была преобладающей религией здесь, на Памире, более тысячи лет и имеет примерно 25 миллионов последователей в более чем 50 странах мира. .Некоторые из основных постулатов заключаются в том, что все люди — одно и то же — нет различий между цветом кожи и расой, например, и что между всеми людьми должен быть мир, без каких-либо вредных действий друг для друга. Основное внимание в жизни уделяется счастью и здоровым отношениям, при этом оставаясь открытым по отношению к новым идеям и влияниям. Исмаилитская вера побуждает своих последователей думать самостоятельно и интерпретировать как писания, так и традиции самостоятельно, принимая собственное мнение о важности и значимости в их собственной жизни.

Вафобек учится в Университете Центральной Азии, одном из двух университетов небольшого города Хорог, который является столицей Памирского региона. Он вернулся в школу для второго тура, проучившись три года назад, в начале 2010-х годов. Он провел несколько лет между преподаванием английского языка в разных частях страны, а в 2016 году вернулся в свою деревню Равмед, чтобы преподавать там русский и таджикский школьники. В настоящее время он делит свое время между изучением таджикской филологии в университете в Хороге и преподаванием в Равмеде, примерно три недели на занятия и три недели вне графика.Вафобек очень хорошо говорит по-английски и является очевидным мыслителем. Он планирует продолжить свое образование, обучаясь за границей, чтобы больше узнать об изменяющемся мире, чтобы помочь молодым людям его деревни справиться с проблемами глобализации, с которыми они сталкиваются. Подход Вафобека основан на учении духовного лидера исмаилитского народа, имама принца Шаха Карима Ага Хана IV. По сути, он должен оставаться открытым для новых культурных, экономических и технологических влияний, хлынувших в регион, при этом оставаясь верным себе и своим традициям.

Вафобек, его двоюродный брат Азим Шо и я провели остаток свадьбы день и ночь вместе, бродя по деревне, болтая и смеясь на самые разные темы. Он приводит меня в дом своей семьи на верхнем конце (3000 метров) деревни и знакомит со своим молодым теленком, абрикосовым садом, который он здесь посадил, и, конечно же, со своей семьей. Мы вместе пьем чай в красивом саманном доме его семьи, и его мать приглашает меня провести с ними ночь. Уже поздно, я чувствую ответственность перед хозяевами моей семьи Афзалшо и его женой Зухро, поэтому вежливо отказываюсь.Вафобек, Азим Шо и я идем вместе в ночь, пока мы продолжаем некоторое время подниматься по долине за деревней. С нарастающим ветром мы наконец поворачиваем к дому, давным-давно под черным как смоль небом. Вскоре начинается сильный дождь, и никого из нас это не волнует. Мы смеемся и спускаемся с горы в темноте при тусклом свете налобного фонаря. Когда мы подъезжаем к моему дому, Афзалшо встречает нас традиционной музыкой, которую он играет для нас на струнном инструменте, называемом рубоб. Я сам немного поиграю на ситар после того, как вытерся и переоделся.Вскоре Вафобеку и Азиму Шо пора отправиться в ночь и пройти два километра или около того обратно в деревню к своим домам. С огромной благодарностью я прощаюсь с ними и благодарю за невероятный и познавательный день и ночь. Мы встретимся снова.

Фотографии: (1) Вафобек поднимает глаза после обеда, который мы разделяем во время традиционной памирской свадьбы в деревне Равмед в долине Бхартанг на Памире.

(2) Вафобек приветствует своего теленка по возвращении домой.

(3) Вафобек гордо стоит перед домом своей семьи в деревне Равмед.

(4) Вафобек в городской одежде в Хороге, где он учится в Университете Центральной Азии.

Дома на крыше мира

Памирский дом Внешний вид | © Аловаддин Калонов / Предоставлено Paramount Journey

Плато Мургаб в Таджикистане холодно и пустынно, но на протяжении тысяч лет гордые и выносливые памирцы пасли свои стада через горы Памира и обосновались на «Крыше мира» . Их язык, история и культура происходят от древних персов, греко-бактрийских солдат Александра Великого и арабских завоевателей.Не оставили свой след тюркские кочевники и советские бюрократы. Нигде сложная культурная самобытность не проявляется более явно, чем в их домах.

Переступив порог памирского дома, неизменно охраняемого рогами барана Марко Поло, вы попадаете в мир, наполненный символикой. Элементы всегда одни и те же, но их значение зависит от того, являются ли ваши ориентиры Кораном и жизнью Пророка Мухаммеда или гораздо более древней космологией зороастризма, первой в мире монотеистической веры.

Памирские дома обычно имеют только одну главную комнату, но она разделена на три отдельные зоны. Пол и очаг олицетворяют землю и неодушевленный мир. Затем есть две приподнятые области для сна и еды, по одной для вегетативной и познавательной души.

Крыша дома плоская, но свет проникает через световой люк, окруженный четырьмя концентрическими деревянными квадратами. Верхний квадрат, на который впервые попали солнечные лучи, представляет огонь. Остальные три квадрата символизируют оставшиеся зороастрийские элементы: землю, воду и воздух.

Мансардное окно в памирском доме | © Аловаддин Калонов / Предоставлено Paramount Journey

Пять деревянных столбов поддерживают крышу. Есть пять столпов ислама (вера, молитва, милосердие, пост и хадж), а также пять основных членов семьи Пророка Мухаммеда. Столб Мухаммеда у входа традиционно был сделан из священного можжевелового дерева, и здесь размещена детская колыбель, чтобы защитить младенца внутри. Во время свадьбы жених и невеста будут сидеть у столба Али, так как он также связан с Мехром, зороастрийским ангелом любви. Колонна Фатимы, дочери Мухаммеда, находится ближе всего к печи, а две колонны Хасана и Хусейна соединены, чтобы показать их близость. Если религиозный лидер посещает его, он должен сесть у колонны Хасана, которая также является местом для частной молитвы.

Внутреннее убранство памирского дома | © Аловаддин Калонов / Предоставлено Paramount Journey

Размер дома определяет количество балок, необходимых для поддержки крыши, но вы не можете просто выбрать любое количество. Два основных поперечных луча представляют материальный и духовный миры или концепции универсального разума и универсальной души.Если есть шесть меньших лучей, то они обозначают шесть направлений (север, юг, восток, запад, верхний и нижний) или шесть пророков, почитаемых в исламе, но семь лучей будут семью небесными светилами, первыми семью имамами. , или семь святых бессмертных.

Внешний вид дома неизменно выкрашивают в белый цвет, что выделяет его на фоне пыльных серо-коричневых гор. Белый цвет означает свет, чистоту и молоко матери, которое дало жизнь каждому в доме. Преобладающий цвет ковров, вышивок и других украшений внутри дома — красный, потому что красный — это цвет солнца, огня и пламени и крови.

Памирские женщины пекут хлеб дома | © Аловаддин Калонов / Предоставлено Paramount Journey

Памир по-прежнему далек и недоступен: вам нужен местный гид, такой как Аловаддин Калонов из Paramount Journey, который проводит свою жизнь в горах, помогая искателям приключений открыть для себя культуру Памира на джипах, горах на велосипеде и пешком. Ничто не сравнится с проживанием в семье в памирском доме, где вы ощутите теплоту их гостеприимства.

На крыше мира

Яркая книга о богатых традициях еды и земледелия среди ледяных ландшафтов Памира.

Очень часто влияние глобализации на уязвимые сообщества может быть резким и острым. Начинается процесс устранения местных особенностей и культурных нюансов. Немногие области воздействия могут быть столь же показательными, как еда. В еде сочетаются культура и сельское хозяйство, что отражает уникальность его народа. Тем более, когда мы говорим об удаленных сообществах, в которых методы ведения сельского хозяйства совершенствовались на протяжении тысячелетий, адаптируясь к своему особому ландшафту и окружающей среде. По мере развития рыночной экономики этот привычный причал постепенно смещается.Памирцы, населяющие ледяной ландшафт, разделенный между Афганистаном и Таджикистаном, не являются исключением. Два молодых исследователя подчеркнули это в своей недавней книге « своими руками» . Фредерик ван Ауденховен и Джамила Хайдер задокументировали традиционную кухню региона Памир и познакомили нас с его богатой культурой и устойчивыми сельскохозяйственными традициями.

В книге подробно описано около сотни памирских блюд с названиями культур, бобовых, зерновых, фруктов и овощей.Подробно обсуждается календарь, праздники и события, связанные с блюдами и их приготовлением.

Люди, населяющие Памир, обычно называемые «крышей мира», говорят на многих языках; Персидский язык служит лингва-франка. С афганской стороны она написана арабским шрифтом, а с таджикской — кириллицей, напоминая нам о наследии советской эпохи. Книга трехъязычная, издана на английском, персидском и таджикском языках.

Авторы отмечают, что зерно и зернобобовые сеют и собирают вместе.Эта практика не только экологически безопасна, но и самая вкусная хазорза (смешанная мука) производится на фермах, выращивающих смешанные культуры, например, в верхней части долины Гунд.

Описывая пищу из пшеницы, книга сообщает нам, что выпечка хлеба является почитаемым занятием в памирской культуре, а кицор , традиционная печь, является священным местом в доме. Хлеб изготавливается из пшеничной, ячменной, ржаной, просо и гороховой муки. У вас есть сдобный хлеб, а также хлеб с начинками, такими как животный жир и семена льна.У вас есть хлеб Наврузи с ореховой начинкой, приготовленный специально к Новому году. Несмотря на преобладание ислама как религии региона, зороастрийские традиции, такие как Навруз, соблюдаются, знаменуя священное начало сезона совершенствования.

Говоря о супах и кашах, сборник описывает приготовление знаменитого Ошского или лапшевого супа. В книге отмечается, что, несмотря на все перечисленное разнообразие, это все еще пища, предназначенная для аскетичной жизни и жизни в невзгодах. Редкое изобилие и даже роскошь мяса предназначены для особых случаев или когда приходят гости.Кулинарная традиция, скорее ограниченная необходимостью жить в экологических условиях.

Фрукты являются неотъемлемой частью еды. Здесь есть яблоки и сливы, вишня и ягоды. Абрикос и дикий ревень находят свое применение в кулинарии. Сушеная мука из шелковицы или пихт — уникальный ингредиент, который играет важную роль в питании в периоды дефицита и в приготовлении халвы из шелковицы во время пиршества! В книге документируется памирская свадьба или Сур, а также песни и стихи этого региона.Жизнь выносливых памирских кыргызов также хорошо представлена ​​в картинках и словах.

В книге, состоящей из 688 страниц и 288 фотографий, немало ярких изображений, сделанных тремя отмеченными наградами фотографами, Джудит Квакс, Теодором Кей и Матье Палей, и издана издательством LM Publishers в Нидерландах.

Том может украсить книжную полку любого любителя книг или библиотеку этнографа, а также пробудить интерес школьника к географии.

Своими руками; Фредерик ван Ауденховен и Джамила Хайдер, LM Publishers, 54 евро.50.

В этом месяце вы исчерпали лимит бесплатных статей.

Преимущества подписки

включают

Газета сегодняшнего дня

Найдите удобные для мобильных устройств версии статей из ежедневной газеты в одном удобном для чтения списке.

Безлимитный доступ

Наслаждайтесь чтением любого количества статей без каких-либо ограничений.

Персональные рекомендации

Избранный список статей, соответствующих вашим интересам и вкусам.

Более быстрые страницы

Плавно перемещайтесь между статьями, поскольку наши страницы загружаются мгновенно.

Панель приборов

Универсальный магазин для просмотра последних обновлений и управления вашими предпочтениями.

Брифинг

Мы информируем вас о последних и наиболее важных событиях три раза в день.

Поддержите качественную журналистику.

* Наши планы цифровой подписки в настоящее время не включают электронную бумагу, кроссворды и распечатку.

Таджикистан

Коран, датируемый веками. Мирзошо распаковывает свою замечательную коллекцию необычных предметов из прошлого, возрождая аспекты таджикской культуры, иногда задушенные грузом советского наследия. В своей гостиной, напоминающей музей, он рассказывает о жизни своих предков через украшения, деньги, сабо, чайники, гобелены, книги …

Сын смотрителя мечети Чоркух молится в месте, которое может быть последним мавзолеем с деревянными скульптурами в Центральной Азии.

Узбекский чапандаз в середине боя.

Бузкачи — или «поймать козла» — наверное, самый жестокий из конных видов спорта. Всадники в спортивных касках Советской армии должны поднять обезглавленную тушу козла и проехать через игровое поле, чтобы поставить ее на другом конце. Эта игра, находящаяся на полпути между регби и поло, широко распространена на большей части Центральной Азии.

В городке Истаравшан традиция изготовления ножей веками передавалась из поколения в поколение.Я встретил в этой мастерской семью ножеводов в 2011 и 2014 годах.

Приехав в столицу из глухой деревни, старейшина поет на забытом языке. Проходящий школьник разворачивается и начинает танцевать.

Йонбоз — фигура # памирской музыки. Он играл с всемирно известным ансамблем # Бадахшан. Сегодня он слишком стар, чтобы путешествовать, он живет в долине # Бартанг. Мне посчастливилось встретиться с ним случайно и запечатлеть его во время одного из его редких явлений в Душанбе, в Музее музыкальных инструментов в городе Гурминдж.

В начале оттепели уровень воды на плотине Нурекской ГЭС самый низкий. Таджикистан с его ландшафтом, почти полностью состоящим из гор и большого количества ледников, является водохранилищем Центральной Азии.

Как и миллион других таджиков, эти братья были рабочими-иммигрантами в России, чтобы прокормить свою семью в Таджикистане. Избавившись от тяжелых жизненных испытаний в российских городах, они теперь предпочитают оставаться рядом со своими семьями и жить за счет ежедневной рыбалки.

Долина Ховалина в Западном Таджикистане после дождливого апрельского дня.

Памирские дома построены вокруг широкой «гостиной», поддерживаемой пятью деревянными столбами. Сегодня они интерпретируются как пять столпов ислама. Когда-то они представляли богов религии предков зороастризма. Четыре уровня проема в потолке представляют четыре элемента; сверху вниз: огонь, воздух, вода и земля.(Музей Ямга, Ваханский коридор)

На высоте 4200 метров над уровнем моря два молодых пастуха играют в футбольный мяч — их единственное развлечение на этих летних пастбищах. Балаклава защищает их от пыли и солнца. Поиграв несколько минут, они падают на землю, измученные и задыхаясь из-за нехватки кислорода. Я им говорю, что именно в этот день, 13 июля 2014 года, на другом конце света идет финал чемпионата мира по футболу. Удивленные, они встают и снова начинают играть!

Летние пастбища над селом Шидз.Рашид косит траву, которой всю зиму будут кормить его коров и овец.

Две сестры-киргизы.

На крыше мира мясо — единственный источник дохода, и все семьи владеют скотом.

Браконьерство по-прежнему представляет опасность для овец Марко Поло (Ovis Ammon polii). Одна овца может весить до 120 кг.

Эта бывшая советская республика была независимой с 1991 года.Почти вся его инфраструктура была построена, когда СССР решил «цивилизовать» свои самые отдаленные районы. Водитель грузовика моет свой Зил — грузовик советской конструкции — перед вывеской в ​​туннеле с надписью «Удачной поездки» на русском языке.

Пешеходный мост через р. Хунт.

Хрупкие пешеходные мосты — единственный путь для жителей многих деревень.

На высоте более 4000 метров над уровнем моря, на длинном и непонятном Памирском тракте, мини-автобус останавливается в глуши для отдыха. Гремит музыка, и памирцы вполне естественно начинают танцевать. В этом отражается солнечный характер памирцев, характерный для непоколебимого духа этого народа. Памирцы живут в одном из самых отдаленных горных регионов на земле: Бадахшане, разделенном между Таджикистаном и Афганистаном. Они говорят на древних индоевропейских языках и исповедуют умеренную форму ислама, исмаилизм.

Соленое озеро на плато Аличур, 3820 метров над уровнем моря. Памир, расположенный на перекрестке Гималаев и Гиндукуша, еще называют Крышей мира.Его очень большая высота, малое количество осадков и большие перепады температур делают его одним из самых удаленных и экстремальных регионов на планете. Зима, кажется, никогда не кончается с температурой около -40 ° C.

Над деревней Лангар старейшина указывает на место, откуда отходили караваны Шелкового пути. Сразу они отправились в горы Северного Пакистана. Повернув налево, они могли продолжить свое путешествие к Кашгару, который был торговым городом на протяжении 2000 лет.

Здесь находится родник Биби Фатима, известный улучшающими женское плодородие. Вода играет большую роль в жизни таджиков и памирцев. В деревнях сады и кухни снабжены продуманной сетью небольших каналов. Над горными реками построены крытые террасы, обеспечивающие прохладную тень жарким летом. Термальные источники очень популярны. Наполовину наука, наполовину народная мудрость, их целебная сила привлекает даже москвичей.

Река Пяндж отмечает афганскую границу на протяжении сотен километров.Затем она становится рекой Амударья, орошающей хлопковые поля, и высыхает, прежде чем достигнет Аральского моря. (аэрофотоснимки)

Две сестры Памирки.

Где-то в долине Бартанг несколько поколений памирских музыкантов собираются на импровизированный концерт.

Музыканты из долины Роштхала готовятся к концерту на фестивале «Крыша мира».

Каждый год в Хороге, столице Памира, музыканты из региона и со всей Центральной Азии собираются на фестиваль «Крыша мира».

В Мургабе готовится памирская свадьба. Женщины со всего района приходят на помощь с приготовлением блюд: тарелки со свежими и сушеными фруктами, большое количество зеленого чая …

Невеста в сопровождении женщин из близких родственников символически покидает дом своих родителей.После пересечения города под безумный гудок автомобилей невеста приветствуется звуком дафс.

Сотни гостей отведают традиционный плов (рисовый плов). Это блюдо из Средней Азии готовится из риса, моркови и баранины.

Долина Пшарт. Пять кыргызских семей проводят три летних месяца рядом с пастбищами, на которых пасутся их стада яков и овец.

Каждую ночь животные возвращаются в лагерь.В своих загонах они защищены от волков.

По традиции, жених со своими друзьями и двоюродными братьями приходит забрать невесту в дом ее родителей. Женщины истребят их, и после некоторого жесткого бартера, они пусть люди приходят в.

Невеста проливает слезы, чтобы показать свою печаль от ухода от родителей.

Последний отрезок пути к перевалу Ак-Байтал (высота: 4655 метров) на Памирском тракте, одной из самых высоких международных дорог в мире.

Возвращение в Душанбе | Пулитцеровский центр

Члены семьи и соседи собираются в доме, чтобы танцевать и петь на памирской свадьбе.Памирцы являются частью секты исмаилитов, и они следуют за духовным лидером Ага Ханом, который считается прямым потомком Мухаммеда. Изображение Кэролайн Дрейк. Таджикистан, 2009. Изображение Кэролайн Дрейк. Таджикистан, 2009. Таджики собираются в аэропорту Душанбе, Таджикистан, чтобы почтить память друзей и родственников, вернувшихся чартерными рейсами из Хаджа, пятого столпа ислама.Это обязанность, которую должен выполнять хотя бы раз в жизни каждый мусульманин, который может себе это позволить. Это демонстрация солидарности мусульманского народа и его преданности Аллаху. Полиция Душанбе пытается сдержать толпу в аэропорту, иногда безуспешно. Поездка из Таджикистана в Мекку стоит примерно 3000 долларов. Таджикистан — самая бедная из постсоветских стран Центральной Азии, но также одна из самых религиозных, и многие семьи копят годами, чтобы собрать достаточно денег, чтобы отправить своих стареющих родителей в путешествие.

Больше уличных интервью и встреч без документов для прессы, включая неофициальное интервью с послом США. Вечером я пошел в ночной клуб, и на безвкусной дискотеке собралось несколько богатых таджиков и русских обоих полов, включая российских солдат с российской базы под Душанбе. Меня поймали на съемках танцпола, и меня сразу же сопровождают к вышибале у входной двери, который размером примерно с седан среднего размера.Вышибала говорит мне удалить мою камеру. Я делаю вид, что нажимаю несколько кнопок, и вышибала доволен.
Близлежащая партия русских, однако, взрывается в знак протеста. «Вы даете этому американцу особые привилегии», — кричат ​​они. «Вам нужно проявлять к русским больше уважения. Мы строим вам дамбу». Русские в ярости. Они кричат ​​и тыкают пальцами в вышибалу, который начинает волноваться. Один особенно пьяный русский парень толкает вышибалу, которому уже надоело, и жестом указывает мужчине следовать за ним вниз по ступенькам в клуб.Вместо этого русские устремляются к такси.
Невероятно, но через несколько минут они возвращаются. Больше криков. Затем они снова ушли. Два моих таджикских друга, студенты университета, утверждают, что такое поведение слишком типично для русских. «Они все еще думают, что они главные, а мы — часть их страны», — морщится он.
«Но это теперь Таджикистан».

идей по его использованию в качестве метода в практике разработки

Copyright © 2018 Автор (ы).Публикуется здесь по лицензии The Resilience Alliance. Эта статья находится под международной лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial 4.0. Вы можете делиться работой и адаптировать ее для некоммерческих целей при условии, что указаны первоначальный автор и источник, вы укажете, были ли внесены какие-либо изменения, и включили ссылку на лицензию.
Перейти к версии этой статьи в формате pdf

Ниже приводится установленный формат ссылки на эту статью:
Haider, L.J. и F.J.W. van Oudenhoven. 2018. Еда как повседневное искусство: идеи по использованию как метода в практике развития. Экология и общество 23 (3): 14.
https://doi.org/10.5751/ES-10274-230314

Insight, часть специальной статьи о совмещении искусства и науки в интересах устойчивого развития

¹ Stockholm Resilience Center, Стокгольмский университет, Швеция

РЕФЕРАТ

Еда — единственный вид искусства, который также является предметом первой необходимости. Он требует знаний и труда для выращивания и приготовления пищи и предлагает пространство, где выражаются и создаются вкусы, гостеприимство и другие культурные ценности.В качестве повседневной практики в сельскохозяйственных обществах еда — это целостная концепция, которая включает в себя идеи здоровья, духовности, сообщества, технологий и торговли и связывает наиболее маргинализированных с наиболее влиятельными. В традиционной международной помощи в целях развития преобладает ограниченное количество относительно узких идей, основанных на научных процессах: прогресс, экономический рост, развитие рынка и сельскохозяйственное производство. Такие идеи часто противоречат эндогенным представлениям о развитии и часто работают против биологического и культурного разнообразия.Здесь мы размышляем о нашем опыте документирования культуры питания памирцев в Афганистане и Таджикистане. Мы отслеживаем траекторию идей о развитии, как местных, так и зарубежных, и исследуем, как на разных этапах этих траекторий качества пищи могут способствовать продвижению местных перспектив, бросать вызов отношениям доминирующих сил и бросать вызов научной практике, чтобы лучше учитывать эти точки зрения. Мы показываем, как еда как метод и форма повседневного искусства способствует формированию «экологии идей», в которой традиционные знания и наука могут объединиться для создания значимых на местном уровне решений для развития и устойчивости.

Ключевые слова: Афганистан; биоразнообразие сельского хозяйства; повседневное искусство; разработка; еда; идеи; Памирские горы; мощность; семена; Таджикистан

ВВЕДЕНИЕ

Идеи, кажется, происходят с нами, как мигающая лампочка в мультфильме или Архимед, опускающийся в воду своей ванны. Во-первых, идеи нет. Затем, спонтанно, это так. Либо это?

Чтобы понять, как возникают идеи и, в частности, как они укореняются в умах людей и коллективном сознании общества, недостаточно определить, с чего они зародились.В некотором смысле, как сказал бы Фуко (1977), происхождение не имеет значения. Понимание путей, которыми идут идеи по мере их развития, а также страстей, борьбы и разногласий, которые их формируют, приближает нас к их сути, чем определение их начала. Идеи — это не единичные, нетленные памятники, а сети взаимодействий и силы, которые ими движут.

Это может звучать абстрактно, но будет полезно в качестве предпосылки для объяснения цели, стоящей за этой статьей. Наша цель — изучить, как новые идеи, существующие вне основных дискуссий о международной помощи в целях развития, могут быть включены в повествование о развитии и повлиять на его ход.Кроме того, мы исследуем, как продукты питания в целом и биоразнообразие сельского хозяйства в частности могут способствовать этому процессу.

Питание — это основная потребность каждого. Для гастрономов и агрономов это тоже искусство и наука. Для целей этой статьи нас меньше интересует еда в ее самой возвышенной форме, поскольку она создается в семенных лабораториях и ресторанах мира, отмеченных звездами Мишлен, а скорее в ее более скромной повседневной форме. практикуется на кухнях и на полях фермеров в сельскохозяйственных обществах по всему миру.Это негласная повседневная практика, которая, удовлетворяя эту основную потребность в пропитании, также является пространством, в котором знания и культура применяются и создаются. Чтение пейзажа, подготовка его к выращиванию, выбор семян, приготовление еды и предложение ее Богу, духам, семье или гостям: разве еда, рассматриваемая таким образом, не должна быть удостоена того же почтения, которое мы оказываем ведущим поварам и ученым? Мы утверждаем, что, рассматриваемая таким образом как повседневное искусство, еда способна объединить знания фермеров и науку.Он становится уникальным инструментом, помогающим продвигать экологически и культурно устойчивую форму развития.

Изучение продуктов питания — не новый метод исследования. Это давно стало важным инструментом для антропологов, отражающим их приверженность документированию «повседневного» (Heldke 1988, Sutton 2001). Он гораздо реже используется в качестве инструмента для исследования, ориентированного на действия. Здесь мы развиваем обе эти стороны еды как метод: как инструмент для обучения, а также для преобразования. Мы начнем с отслеживания эволюции идеи, которая породила эту статью.Это идея книги, которая задокументировала бы в форме простых рецептов богатую повседневную пищу памирцев, этнической группы, которая является коренной для юго-восточного Таджикистана и северо-восточного Афганистана (Van Oudenhoven and Haider 2015). Он начинается со свидетельства о нашей слепоте.

Мы оба два года работали на Памире. Памир — это горы, которые пересекают границу между Таджикистаном и Афганистаном, простираясь также на северный Пакистан и восточный Китай.Они красивы и изолированы: бесплодная пустыня, если бы не небольшие участки орошаемой земли, которые люди создали для выращивания продуктов питания. У памирцев богатая культура, выраженная в древних праздниках и традициях, танцах и музыке, а также во многих сотнях разновидностей зерен, бобовых и фруктов, которые выросли под их опекой. Как ни странно, еда, которую мы ели в те годы на Памире, казалось, имела мало отношения к этому сельскохозяйственному богатству. Все это время еда в ресторанах, по дороге и даже в домах казалась в основном русской и жирной от иностранного масла.Особого внимания не было, за исключением лепешек, гарта, или нон, , которые были замечательными.

Спустя два года возник вопрос. Почему в регионе, где выращивают 153 сорта пшеницы, из нее готовят только простой белый хлеб? Куда делась вся еда в культуре, которая так глубоко уходит корнями в сельскохозяйственные традиции? Хороший вопрос. В ответ наши коллеги из Памирского биологического института с гордостью принесли нам домашнюю лепешку ош (суп с лапшой) ношхухпа (суп из кураги), комнигул (суп из абрикосовой косточки), тухп-хахпа (творожный суп) и хихц (сладкий свадебный крем), все блюда готовятся из местных культур и продуктов.Как будто открылось новое окно в жизнь в этих горах. Вместе мы начали искать больше продуктов и менее чем за шесть месяцев нашли названия более чем 100 традиционных рецептов. Однажды бабушка из села Мун в таджикской долине Гунд рассказала нам истории о еде, которую она когда-то ела. Вскоре ее слушала вся семья, и к ней присоединялось все больше и больше людей из ее сообщества. Когда она закончила, она попросила нас записать ее рецепты в книгу, чтобы она оставила их своим внукам, чтобы они не забыли.Так родилась идея книги рецептов.

Через год мы вернулись на Памир. У нас был список рецептов и ингредиентов, но для нашего чужого ума они не имели смысла. Как приготовить суп из кураги и муки? Что такое суп на закваске и почему вы готовите на завтрак голову и ноги барана? Путешествуя по Памиру в поисках людей, стоящих за этими рецептами, по деревням, в которых мы никогда не были, мы подошли к порогу людей как совершенно незнакомые люди, без предупреждения и без приглашения.«Не могли бы вы приготовить что-нибудь для нас?» мы спрашивали: «Что-то особенное» и представляли список рецептов, которые нам до сих пор не понятны. Смущение, которое мы испытывали при этом, всегда смывалось непреодолимым гостеприимством и добротой, и то окно, которое открылось с нерешительностью два года назад, теперь впускало в красочный новый мир вкусов, воспоминаний и историй. Разговор о еде помог нам лучше понять трудности жизни Памира и больше его красоты, а также увидеть их в свете, выходящем за рамки нехватки ресурсов или войн — тем, которые обычно ассоциируются с этой частью мира.

Эти рассказы о еде рассказывают о сельском хозяйстве и ландшафте, в котором оно применяется; они об истории Памира. Менее ясно они также о его будущем: если думать о прошлом по-другому (например, через призму сельского хозяйства, еды или поэзии, а не экономики или политики), начинают появляться другие варианты будущего. Появляются знания, которые раньше казались скрытыми.

Эта упрощенная генеалогия идеи книги охватила пять лет к моменту ее публикации и намного дольше, если учесть работу, которую памирцы проделали для выращивания и отбора своих древних семян и сортов фруктов.Мы хотим проиллюстрировать этим примером то, что часто глупо пытаться разграничить идею, где, когда и с кого она началась. Это отрицает его многочисленные начинания, его многочисленных создателей, отношения между ними, а также намерения, страсти, сомнения и труд, которые дали ему жизнь.

Переосмысливая разговоры о еде, которые мы вели с фермерами, матерями, старейшинами, учителями и детьми, возникли идеи, которые для нас казались очень важными для будущего региона. Это были идеи об идентичности и образе жизни, которые являются поистине памирскими, и о том, чтобы не потерять их среди стремительных перемен. Очень немногие из этих идей нашли отражение в реализуемых девелоперских проектах. Почему их не было?

В оставшейся части статьи мы попытаемся найти ответ на этот вопрос и возможное средство его решения. Наши рассуждения следующие. (1) Идеи возникают потому, что они нужны или полезны. Однако полезность никогда не бывает объективной, она в глазах смотрящего. Таким образом, смотрящий, обладающий наибольшей властью (в сфере разработки или где-либо еще), имеет наибольшее влияние на то, будут ли идеи признаны полезными и закреплены.Идеи менее влиятельных актеров становятся маргинальными. Говорить о еде — один из способов изменить эту власть. Он может создать пространство, в котором разные наблюдатели будут иметь равную власть. (2) Однако, даже если было создано пространство, в котором существующая динамика власти нарушена или обойдена, что, если существует несколько суверенных идей? Откуда берутся оригинальные идеи? Мы предполагаем, что еда как метод может помочь выявить идеи, старые и новые, которые верны месту и людям. (3) Наконец, мы исследуем способы, которыми однажды обнаруженные идеи могут укорениться в обществе.

ЧАСТЬ 1: КАК ВЫБИРАЮТ ИДЕИ?

Одна простая причина, по которой идеи возникают и закрепляются, — это их полезность. Организации по развитию оценивают и оправдывают свои действия, основываясь на том, насколько они полезны для достижения своих миссий и целей.

Фуко (1977) делает аналогичное наблюдение об истории морали. По его словам, многие историки считают, что развитие и возникновение морали в основном связано с полезностью. Нормы, поведение и действия приемлемы с моральной точки зрения и, следовательно, устанавливаются, когда служат определенной цели.

Мораль и полезность объединяют усилия в действиях организаций по развитию, которые обычно действуют на прочной моральной основе, улучшая условия жизни человека и окружающей среды. В своих выступлениях они выбирают идеи и действия, полезные с этой моральной точки зрения. Трудность состоит в том, что редко бывает легко узнать, что полезно или морально приемлемо в том или ином месте или контексте. Полезность определяется в ответ на проблему, которую часто определяет сама организация.Предложения по проектам и существующие системы финансирования требуют, чтобы проблемы определялись в упрощенной форме, чтобы ответы на них стали управляемыми и легко отслеживаемыми. В этом процессе упрощения проблемы, по которым оценивается полезность вмешательств, становятся остальными, например, сокращение бедности, развитие рынка, борьба с голодом, адаптация к изменению климата, что позволяет легко упустить из виду многие причины, по которым дела обстоят иначе. сделано так, как они есть. Например, сельскохозяйственное поле, если рассматривать его с точки зрения производства продуктов питания, может оцениваться по питательным веществам в почве, поливу или урожайности сельскохозяйственных культур, и меры развития будут сосредоточены именно на них.Если смотреть с точки зрения развития рынка, типичной реакцией является выращивание товарных культур. Другие функции поля, такие как здоровье, труд, разнообразие культур или связь с конкретными продуктами питания, могут быть потеряны в процессе.

Более конкретно, рассмотрим памирскую традицию совместного выращивания зерновых культур и зернобобовых, которую на шугни, одном из местных языков, называют лашак-мах (буквально рожь-горох; рис. 1 и 2). Многие поля засеяны смесью ржи, ячменя, гороха, гороха ( Lathyrus sativus ), чечевицы и бобов (см. Таблицу 1, где представлен обзор этих культур и их названия на четырех основных местных языках).Для классического агронома поле выглядит как беспорядок. Урожайность низкая, рабочая сила высока, а возможности для интенсификации огромны.

Более дальновидный агроном или эколог мог бы рассматривать эту практику как образец традиционных экологических знаний. Сочетание растений и корневой системы предотвращает эрозию, азотфиксирующие бобы снижают потребность в почве, создаваемую зерновыми культурами, а разнообразие выращиваемых вместе культур снижает риск повреждения от вредителей и болезней.Это его функция.

Для памирского повара и фермера функция лашак-мах еще шире. Они используют урожай с этих полей для производства муки под названием хазорза, , что означает «смесь тысячи». Зерновые культуры не разделяются, а собираются и измельчаются вместе, а мука хазорза используется для приготовления хлеба или питательного супа с лапшой под названием ош, , который богат белком и энергией и обладает охлаждающими свойствами при употреблении в пищу во время работы. поля летом.Существует много видов ош , приготовленных из разных смесей муки, происходящих из разных комбинаций культур, выращенных на разных высотах, и многие песни и стихи рассказываются о ош. Суп и система выращивания взаимосвязаны; Агрономическая полезность системы выращивания связана с питательной и культурной полезностью hazorza и osh и этим усиливается.

Многие (агро) культурные нормы и практики выполняют функции, которые не всегда очевидны.Можно ли узнать, какие, казалось бы, не относящиеся к делу знания, практики или идеи будут полезны в какой-то момент времени? Если возможно, кто должен решать, какие практики следует сохранить, а какие оставить? Кто решает изменить?

Идеям нужна сила, чтобы двигаться

Когда разные полезные идеи о разработке конкурируют за реализацию, не всегда побеждает самая стоящая идея. Фуко (1977), когда писал об истории морали, продолжал утверждать, что историки на самом деле были неправы, сводя историю морали к исключительной заботе о полезности.По его словам, простое объяснение полезности как происхождения и устойчивости идей не учитывает очень важное влияние: власть. В нашем случае это сила организаций-разработчиков.

На Памире динамику силы между конкурирующими идеями можно проиллюстрировать, взглянув на два разных вида семян: местные семена и те, которые внедряются. Фермеры в таджикской долине Рушан рассказывают, как во время гражданской войны в Таджикистане (1992–1997), последовавшей за распадом Советского Союза, иностранные агентства по оказанию помощи продвигали высокоурожайный сорт пшеницы, чтобы предотвратить голод.Перспектива более высоких урожаев была настолько заманчивой, что многие фермеры с готовностью отказались от своих старых сортов, не обращая внимания на предупреждения многих своих родителей. Однако вскоре они начали понимать, что сделали неудачный выбор: новый сорт не подходил для их способа выращивания пшеницы. Когда оставляли сушиться в поле, он сгнил, и его вкус был плохим. К тому времени, однако, альтернативы, казалось, не оставалось: старые семена исчезли. Несколько фермеров, наконец, переправились через реку и попали в Афганистан, забрали у местных фермеров свои исконные сорта и перераспределили их среди своих общин, где они выращиваются до сих пор.

Высокоурожайные сорта сельскохозяйственных культур действительно полезны для решения проблем голода и недоедания. В относительно контролируемых условиях их функциональность подтверждена лабораториями и исследовательскими организациями; можно сказать, что эти культуры имеют научный авторитет. Для организаций развития такая власть приветствуется, потому что финансирование часто приходится тратить на решения, которые, как известно, работают и помогут достичь целей и задач. Наука предлагает легитимность практикам развития и их идеям.Однако это не обязательно верно, когда оно находится в поле.

В отсутствие лаборатории, где местные семена приобретают легитимность? На Памире местные семена или староместные сорта часто являются результатом нескольких поколений, а в некоторых случаях и многих столетий семейного фермерства. Они выжили, потому что заслуживают доверия, вкусны и способны противостоять засухе или большой высоте. Их легитимность проистекает из того, что они прошли через многие проницательные руки соседей, семьи и друзей.

Таким образом, по-разному, хотя и в очень разных контекстах, оба семени доказали свою полезность. Использование внесенных семян относительно невелико (для получения высоких урожаев). В отличие от этого, использование большинства местных сортов или местных сортов обычно шире: вкус муки из муки для приготовления хлеба или супа, использование ее соломы в кормах и строительных материалах, а также ее адаптация к местным условиям выращивания и методам выращивания.

Фермерам в Рушане потребовался эксперимент с высокоурожайным сортом пшеницы, чтобы понять, что даже во время голода урожай не является основной причиной выращивания урожая.Однако, хотя фермеры Рушани извлекли урок (и получили возможность вернуться к своим традиционным сортам), такие семена продолжают распространяться как символ модернизации и развития. Иногда в их продвижение вкладывается столько усилий и денег, что внедрение семян кажется самоцелью, а не средством утолить голод или увеличить доход.

Располагающая сила

При наличии сотен тысяч местных сортов сельскохозяйственных культур, адаптированных к таким сложным условиям, как Памир, сила становится более важной, чем полезность в объяснении того, почему горстка высокоурожайных семян доминирует на полях (и в умах) большей части земного шара.

В контексте разработки власть часто действует хитроумно. Часть возможностей организации по развитию заключается в ее способности формулировать ответные меры и меры по развитию в ответ на проблемы, которые она определяет. Часто это означает, что проблемы, определенные организациями, в первую очередь соответствуют их собственным возможностям или финансированию, которое они могут получить, и только во вторую очередь — реальности, в которой работают организации. Пока, сознательно или нет, проблемы определяются таким внешним образом, решения также будут определяться внешне, и определение местных источников силы и изобретательности в контексте развития будет оставаться трудным.

Цель этих размышлений — не осуждать. На Памире, по обе стороны афгано-таджикской границы, наблюдаются реальные трудности, например, голод, бедность, опиумная зависимость и детская смертность, и потребность в помощи в целях развития часто оправдана. Тем не менее, какими бы искренними ни были мотивация, и каким бы деликатным, основанным на общинах или основанном на правах подходом ни был подход к развитию, по-прежнему чрезвычайно трудно освободиться от посторонней точки зрения на место и собственное положение власти.Ли (2007: 5) пишет, что «претензия организации на опыт в оптимизации жизни других — это претензия на власть». Пример улучшенных семян пшеницы показывает непреднамеренные побочные эффекты, которые может иметь эта сила, и иллюстрирует неизбежный разрыв, который часто существует между тем, что предполагается и предпринимается организациями развития, и тем, что достигается.

Перенести центр власти от внешних организаций к людям и сообществам, получающим помощь в целях развития, означает переложить ответственность тех, кто определяет проблемы и решения, на этих самых людей и сообщества. Неизбежный разрыв становится менее неизбежным, когда взгляд на развитие выводится больше изнутри, то есть становится более эндогенным. Еда может быть одним из способов достижения этой цели.

Еда как способ переключения власти

В ходе нашей работы на Памире еда оказалась полезным инструментом для разрыва или, по крайней мере, обхода властных отношений и помощи в более глубоком понимании этого места и его культуры. Под едой мы просто подразумеваем действия по выращиванию и приготовлению пищи, совместное принятие пищи, разговоры и размышления об этом.Антропологи издавна использовали пищу как метод документирования. Будет ли это также полезно для специалистов-практиков в области развития в их работе в сельскохозяйственных сообществах? Будет ли иметь смысл переосмысление и переориентация усилий в области развития на продукты питания в самом широком смысле? Мы исследуем ряд качеств пищи, которые предполагают, что это может быть так.

Во-первых, еда интимная и невзрачная. Лексика, связанная с приготовлением еды и празднованием, сильно отличается от жаргона, который мы часто используем при обсуждении продовольственной политики, сохранения или развития.Такой словарный запас обезличивает то, что для большинства фермеров является очень личным, и затрудняет им участие в этих обсуждениях. Еда затрагивает идентичность и историю людей и вовлекает тех, кого часто исключают из процесса развития (матери, бабушки и дедушки, дети). Дело не только в приготовлении пищи и еде.

Во-вторых, еда обеспечивает общий словарный запас. Каждый может говорить о еде, это не предполагает никакого класса и не делает различий между женщинами и мужчинами, или жертвователями и их бенефициарами (Douglas 1972).Еда превращает женщин в экспертов, а экспертов в дураков. Мы обнаружили, что у него есть это качество, потому что он имеет определенную легитимность как знание, которое используется (то есть как часть обычной повседневной практики), а не как знание в книгах или руководящих принципах (Taylor 2004). Благодаря этим качествам еда помогает выразить внутреннюю точку зрения, необходимую для отвлечения власти от внешних сил. В своем феминистском исследовании еды как метода исследования Хельдке (1988) сетует на то, что традиционные западные философы считали такие занятия женщин, как приготовление пищи, неуместными и тем самым делали их невидимыми, и, напротив, она освещает философское значение приготовления пищи.

В-третьих, хотя использование еды как метода простое, оно не является упрощенным. Фактически, с помощью продуктов питания люди могут понять глобальные, политические или экономические события, потому что отголоски этих событий ощущаются в их пище и в том, как они ее получают, в своем здоровье и, в конечном счете, в их ландшафтах.

Во многих наших беседах мы получали столько знаний и опыта, что мы действительно чувствовали себя немного дураками: насколько глупо мы выглядели, пытаясь испечь хлеб в традиционной духовке kitsor , но вместо этого опаливая брови? Сколько нужно было узнать о правильном способе помола тутовой муки ( пихт ), лучшей температуре жерновов или духовно подходящих днях недели для посещения мельницы? Совместно готовя еду, исследователи вместе с участниками меняют общепринятые властные отношения. В отличие от популярных визуальных методов документирования, используемых в совместных методологиях, таких как фотозвук (Hergenrather et al. 2009, Berbés-Blázquez 2012), которые рискуют объективировать знания (Lambek 1996; действительно, наши собственные усилия по документированию культуры питания в форме книга подвергается тому же риску), еда предлагает совершенно другой способ производства культурной памяти, который подчеркивает, как опыт и память создаются между людьми посредством опыта (Sutton 2001). Источниками новизны являются постоянное приготовление пищи и постоянное переосмысление идей в очаге или в поле.

ЧАСТЬ 2: ОТКУДА БЫТЬ ИДЕИ В АВТОНОМНЫХ ПРОСТРАНСТВАХ?

Благодаря тому, что мы слушали и пытались узнать о приготовлении пищи от фермеров, матерей и пастухов, наши разговоры создали пространство, где мы могли говорить на равных и где соотношение сил, если оно не отсутствовало, было менее очевидным, чем если бы мы были там как исследователи или работники развития. Мы чувствовали, что это пространство вдали от проблем и решений, определяемых внешним миром развития. Это было относительно эндогенное пространство, в котором люди могли свободно говорить и зарождаться идеи, и часто так и происходило.

В других случаях, однако, нас поражало кажущееся отсутствие у людей эндогенных представлений о своем будущем: отсутствие инициативы в изменении того, что не работает, или защите того, чем люди гордятся. Где были эти идеи и куда ушла энергия для инициирования изменений? Странное противоречие в разговоре с богатым пастырем из Ваханской долины в Афганистане подсказывало, что нам следует взглянуть на власть иначе, более тонко.

Пастух объяснил нам, что раньше у него было много животных: овец, яков и несколько бактрийских верблюдов.Большая часть стада погибла в особенно суровую зиму, и в последние годы пастух стал покупать больше еды на рынке. Однако он чувствовал, что из-за этих продуктов его дети заболевают и что в общине гораздо больше проблем со здоровьем, чем раньше. Он также чувствовал, что его обманывают при экономическом обмене на рынке. Ближе к концу разговора мы спросили его, чего он хочет от будущего своих детей. Его ответом был лучший доступ к рынку.

Почему он это сказал? Если рынки заставляют его чувствовать себя обманутым и заставляют его детей болеть, почему он хочет иметь лучший доступ к ним? Какая будет польза? В его ответе, казалось, не было никакой логики; как будто он говорил не за себя.

Возможно, думали мы, его собственные идеи казались ему неуместными. С точки зрения пастыря, идеи и решения, необходимые для создания лучшего будущего в стране, которая управляется войной на протяжении всего времени, которое большинство людей может помнить, должны быть больше, чем он или его сообщество может представить или побудить.Его идеи могли казаться настолько незначительными, что были бессильны.

Воспринимаемая малость идей связана не столько с силой физического, политического или экономического господства одной группы людей над другой (такая сила часто может укрепить местные идеи и идентичность через сопротивление, которое она вызывает), но скорее с силой на более тонком уровне идей. Рассказывая о постколониальной Индии, Спивак (1988) спросил, могут ли те, кто был колонизирован, подавлен, лишен собственности или иным образом маргинализован, все еще говорить сами за себя.Тот же вопрос можно задать об идеях. Потеряют ли люди, чьи идеи постоянно игнорировались, отклонялись или затмевались другими идеями (идеи с большей «полезностью» и большей властью), способность верить в свои собственные идеи?

Звучит грубо, но есть случаи, когда развитие имело именно такой эффект. Для того чтобы организации развития могли реализовать свое видение лучшего мира, им нужна поддержка сообществ, с которыми они работают. Если желания сообществ не совпадают с работой, которую может выполнять организация, эти желания иногда необходимо формировать.Точно так же, как в нашем мире гиперпотребления корпорации стремятся формировать желания с помощью маркетинга и рекламы, организации-разработчики получают поддержку и легитимность за счет продвижения стандартизированных и упрощенных решений (Scott 1998). В некотором смысле, пишет Ли (2007: 5), это сравнимо с тем, как правительство осуществляет власть над своими подданными, «воспитывая желания и формируя привычки, стремления и убеждения. Он устанавливает условия [так, что люди], следуя только своим личным интересам, будут поступать так, как они должны .”

На Памире, где у афганских и таджикских правительств очень мало возможностей и еще меньше средств, организации по развитию фактически очень близки к тому, чтобы выполнять роль правительства. Просматривая названия их проектов развития, нетрудно увидеть направление, в котором эти организации хотели бы, чтобы двигались будущие пожелания своих бенефициаров: есть проекты для «трансграничных рынков», проекты по развитию рыночных цепочек добавленной стоимости, и проекты по предоставлению «законных и устойчивых возможностей получения дохода» (AKDN 2004) и стимулированию развития предприятий.Даже когда проекты ставят своей целью увеличение или диверсификацию сельскохозяйственного производства, переработку фруктов и овощей (Roots of Peace 2008, CIDA 2011, USAID 2017), общественный туризм или создание общественных институтов, это обычно осуществляется через призму рынки, «рост в интересах бедных» или «раскрытие потенциала развития Памира» (FAO 2010).

Возвращаясь к пастырю вахи, мы должны принять во внимание возможность того, что именно простой факт нашего присутствия и траектория развития модернизации и развития рынка, которую мы представляем как иностранцы, вызвали странное противоречие в его рассказе.Даже если бы у нас не было власти, он, возможно, счел свой вывод желательным в нашем присутствии. Другая возможность заключается в том, что его предыдущие контакты с организациями развития, которые рассматривают рынки как главный ответ на бедность и лишения, могли обусловить его чаяния и убеждения.

Таким образом, несмотря на то, что мы были в его доме, приготовили еду с его женами и создали то, что мы считали местом с меньшей мощностью, наш багаж все же попал в его багаж. Наследие и абсолютная сила современной парадигмы развития, а также позиции, которые каждый из нас занимал в ней, оказали большое влияние на наше взаимодействие.Это кажется возмутительным, поскольку как может происходить эндогенное развитие, если идеи, которые ему мешают, являются частью не только нашего собственного разума, позиций и институтов, но также доминируют в умах людей, с которыми мы работаем?

Еда как метод поиска воспоминаний и вдохновения идей

В какой-то момент нашего разговора с пастухом мы стояли вокруг большой кастрюли стоимостью бат, , и он рассказал, как в детстве ходил на пастбища. бат — это особая праздничная еда, приготовленная как к празднованию Нового года весной, так и после лета, когда женщины возвращаются с пастбищ, а мужчины заканчивают сбор урожая зерна, растущего на полях возле деревни.Блюдо сочетает в себе свежее масло и сливки с высоких пастбищ с лучшей пшеницей с полей деревни и символизирует долгожданное воссоединение семей после лета. Его всегда готовит пастух.

бат — одна из самых священных, особенных блюд, приготовленных на Памире; это блюдо, чтобы радоваться и благодарить продуктивность земли и животных. Готовя бат, пастух начал говорить о здоровье своей семьи и вспоминать время, когда он контролировал то, что он обменивал через торговлю.Затем он упомянул, что вместо того, чтобы иметь лучший доступ к рынкам, он хотел большей власти на рынке. Он хотел сказать свое слово о вещах, которыми торгует, и иметь возможность доверять качеству продуктов, как и раньше. Затем он снова вернулся к будущему своих детей, просто сказав, что он хотел бы, чтобы его дети вели нормальную жизнь, в которой они поддерживали бы связь со своими землями, имея средства к существованию, чтобы прокормить их. Это то же самое, что мы слышим много раз от других родителей, бабушек и дедушек с афганского и таджикского Памира.Еда, казалось, помогла ему вернуться к своей жизни, юности и животным. Это помогло ему глубже погрузиться в свою память, и в этой памяти возникли идеи, которые больше относились к его миру: пространство суверенной мысли, где наше присутствие и наш багаж не действовали.

Что такого в еде, что помогает нам попасть в это пространство? Можно сказать, что еда — это инструмент ментальной археологии: она помогает раскапывать воспоминания и идеи. Мы рассмотрим несколько свойств, которые, по нашему опыту, придают еде такое качество.

Во-первых, еда вызывает воспоминания. Его вкус и запах пробуждают воспоминания и идеи, особенно в тех местах, где традиционное земледелие практикуется в течение долгого времени. Даже разговор и размышления о еде имеют такой эффект. Пищевой антрополог Саттон (2001) утверждает, что сила памяти пищи частично проистекает из синестезии, которую он определяет как пересечение опыта различных органов чувств, таких как вкус, обоняние и слух.

Во-вторых, еда осязаема и может придавать это качество нематериальным вещам, например воспоминаниям.Спрашивание старейшин об их любимых традиционных блюдах часто приводило к неожиданному кулинарному процессу и гордому разделению почти забытой еды, олицетворяющей почти забытое прошлое. Часто ассоциации, вызываемые едой, являются положительными, что делает ее особенно подходящей в качестве линзы, через которую можно представить себе будущее, которое не выражается на языке голода, нищеты или войны. Всегда формулируя проблемы в негативном свете, мы можем найти немедленные решения, но редко эти решения изменят систему, из-за которой возникла проблема.Если проблема в отсутствии доступа к рынку, то ее решение — доступ. Если проблема в плохом здоровье, ответ — больше больниц. Обычно эти решения требуют внешней помощи. С помощью продуктов питания легче найти решения, основанные на местных возможностях.

Два простых принципа здоровья, объясненные нам памирским врачом, иллюстрируют эти возможности. Первый — это совет Гиппократа 2000-летней давности: «Пусть пища будет твоим лекарством, а лекарство — твоей пищей». Люди на Памире, вероятно, не слышали о греческом враче, но они создали естественную диету, которая действительно следует этой идее.В нашей книге едва ли найдется традиционный рецепт, который также не обладал бы отчетливыми лечебными свойствами. Второй принцип исходит из работ Авиценны, который старался как можно больше лечить своих пациентов в их домашних условиях лекарствами, которые поступали оттуда. Врач сказал нам, насколько важными стали эти две идеи за его 40 лет практики: «Мы родились здесь. Мы выросли вместе с этим местом, мы дышали этим воздухом, пили эту воду и получали нашу пищу из этой почвы.Имеет смысл находить наши лекарства в том, что мы выращиваем, или в растениях, которые мы находим ». Он сказал нам, что более половины его таджикских памирских пациентов страдают от болезней, связанных с питанием, потому что они покупают обработанные продукты. По его словам, большинство этих болезней можно вылечить, просто следуя совету Гиппократа или слушая наших бабушек и дедушек и принимая их пищу. И если не через пищу, многие лекарства можно найти в более чем 90 лекарственных растениях, произрастающих в горах (рис. 3 и таблица 2).

В-третьих, приготовление пищи требует действий.Чтобы приготовить бат , нужно сделать больше, чем просто приготовить рецепт. Задолго до приготовления необходимо подготовить землю, отобрать конкретный сорт красной пшеницы и посеять зерна. Необходимо поддерживать оросительные каналы, по которым вода направляется на поля, необходимо проводить прополку, обмолот и фрезерование. Выше в горах, на пастбищах, этому процессу помогают доение коз, сбивание масла, чтение песен, стихов и ритуалов. Вместе эти действия создают перспективу пейзажа и жизни, довольно красивую и полную возможностей, далекую от уныния.

Наконец, еда представляет собой фундаментальные ценности памирской идентичности. На Памире, как и во многих других культурах, еда, взятая с земли, считается подарком от Аллаха, , которой едва ли можно владеть и которой нельзя торговать с целью получения прибыли. Этим следует поделиться и отдать слабым или тем, кто в ней нуждается.

В нашей книге рассказывается история женщины из Дерзуда, что в таджикской долине Рушан. Она вспоминает инцидент во время гражданской войны в Таджикистане (1992–1997), когда социалистическая экономическая система рухнула и Памир вернулся к своей традиционной бартерной экономике:

Я поехал в город Хорог, чтобы посмотреть, могу ли я обменять небольшой мешок шелковицы, который у меня был дома.Ко мне подошла женщина из верхней Роштхалы (где она слишком высока для выращивания фруктов) и спросила, может ли она принести шелковицу своим детям, страдающим от голода. У нее не было ничего, что можно было бы дать мне взамен, но она пообещала, что как только сможет, она найдет меня и даст мне что-нибудь в качестве оплаты. Я не предполагал, что она сможет сдержать слово, но все же дал ей шелковицу. Через несколько месяцев я снова увидел эту женщину, и она в качестве благодарности подарила мне козленка. Она сказала мне, что шелковица помогла ее детям выжить.Я был очень удивлен и подумал, насколько невероятно ценным был этот маленький мешочек шелковицы! Я пригласил женщину к себе домой и дал ей пакеты с шелковицей и другими сухофруктами. Затем я почувствовал себя счастливым, так как почувствовал, что не сделал ничего плохого.

На Памире, как и в любой горной культуре, где еда священна и скудна, делиться ею так же необходимо, как и добродетельно. Ценности взаимности, открытости, гостеприимства и справедливости имеют глубокие корни в этике местной исламской традиции и являются важной частью памирской культуры.Идея о том, что нельзя получать прибыль от обмена товарами первой необходимости, такими как еда, рабочая сила и гостеприимство, является центральным принципом традиционной системы экономического обмена на Памире. В местном толковании Корана к продаже и торговле часто относятся плохо. Такие принципы не могут быть записаны или соблюдены, но о них напоминают хорошо известные памирские выражения: Hamsoyata hamsoyayard savdo nakikht («Сосед никогда не торгует с соседом») или Hamsoya dasti soya («Ваш сосед — это как рука, защищающая от палящего солнца »). Вот почему женщина закончила свою историю не тем, что сказала, как она гордилась своим добрым делом, а скорее тем, что, несмотря на то, что она получила выгоду от обмена, она осталась верна своим ценностям и «не сделала ничего плохого».

Эта ценность общности резко расходится с тенденцией коммерциализации, видимой в названиях программ развития Памира, перечисленных ранее. Хлеб олицетворяет уважение, гостеприимство и щедрость, а бат, бат, благодарность и семью, все ценности, которые люди ощущают, постепенно снижаются.

Еда — это вместилище многих вещей. Как в исламской, так и в христианской традициях, часто самые обыденные продукты, такие как хлеб, также являются самыми святыми и мощными для пробуждения памяти (Sutton 2001). Использование еды как метода помогает создать пространство, в котором возникают и могут быть выражены новые идеи, а старые идеи могут быть извлечены, счищены пылью и станут частью эндогенной точки зрения на развитие. Остается вопрос, как, когда появляются «маленькие» местные идеи, они могут укорениться и развиваться вместе или конкурировать с более сильными идеями.

ЧАСТЬ 3: КАК ИДЕИ ПРИНИМАЮТСЯ?

Идея о том, что еда может помочь переосмыслить альтернативные идеи о развитии, отсутствовала в начале нашего книжного путешествия, когда все, что мы намеревались сделать, это собирать рецепты. Хотя процесс описания того, как эти рецепты превратились в рассказы, а истории в идеи, непрост, но, как ни странно, вывод такой. Готовить еду вместе с людьми и есть вместе из общей тарелки, позволяет нам понять идеи и решения для практики развития сельских районов, вытекающие из отношений между людьми, их сообществами и их ландшафтом.Подобно тому, как растения и животные являются частью экологической системы, а семена необходимо понимать в сельскохозяйственной системе, частью которой они являются, так и идеи о еде и развитии сельскохозяйственных ландшафтов необходимо понимать в связи с ними и, как следствие, других идей и людей, которые их несут. Такой способ понимания взаимодействия идей получил название «экология идей» (Bateson, 1972).

В такой экологии по мере утверждения идеи она все больше соединяется с другими идеями, пока, в конце концов, идея не становится решающей для выживания системы в целом. В этой статье мы обсудили некоторые идеи, которыми памирские фермеры поделились с нами относительно своего будущего: воспитание детей для поддержания связи с их землей и традиционными средствами к существованию, совместное выращивание зерновых и зернобобовых на полях лашак-мах и продукты питания и местные растения для медицины. Другими словами, они ищут и принимают такой тип развития, который не разрушает важные местные и традиционные ценности. Однако, если эти идеи не найдут почвы, социокультурной или институциональной сети, в которую они могут быть включены и взращены, они не смогут процветать и выжить.Идеи не являются единичными сущностями и не могут существовать как таковые; им нужна опорная структура или экология, частью которой они становятся.

С точки зрения экологии идей причина того, что еда имеет такую ​​вызывающую воспоминания силу и что формулировка идей на языке еды может помочь им распространяться и приобретать актуальность, заключается в том, что еда затрагивает большинство элементов, составляющих повседневную жизнь: здоровье, средства к существованию, сельское хозяйство, наука, искусство, духовность и торговля. Чем больше таких связей сохраняется, тем больше эти элементы рассматриваются как неотъемлемые части продовольственной системы и тем больше сила пищи, помогающая новым идеям соединяться с существующей экологией и укореняться.

К сожалению, научные программы или программы развития обычно не так представляют свои идеи (или их семена). Способ организации организаций и доноров, стоящих за этими программами, требует, чтобы строительные блоки человеческой жизни были разделены на научные дисциплины или секторы, которыми можно управлять в рамках проектов, например, производительность, получение доходов, здоровье и культура, тем самым разрывая те же связи, которые делают еду такой целостной и всеобъемлющей концепцией.Представьте, как улучшенный сорт семян, предназначенный для монокультуры, будет жить в красочном хаосе поля лашак-мах (рис. 2). Он не смог бы выжить на сложных почвах без значительной дозы удобрений или конкуренции со стороны других растений без использования гербицидов. Для успешного выращивания новых семян необходимо изменить сельскохозяйственную систему; он должен быть разделен на части. Таким образом, семена отделяются от почвы и традиционных практик, связывающих сельское хозяйство и общины, таких как сохранение и отбор семян.Ей больше не будет места в молитвах, пище и социальных сетях обмена — тех самых вещах, которые придают местному семени его актуальность и позволяют ему адаптироваться к изменениям в окружающей среде и культуре.

Такой же риск существует для идей. Мы в последний раз возвращаемся к дихотомии между идеями как единичными памятниками и идеями как сетями и взаимодействиями. Несмотря на то, что внешние идеи являются частью сетей в такой же степени, как и местные идеи, мы изобразили их здесь как более монументальные, то есть как однострочные решения проблем, концепция которых часто возникала где-то еще.Во многих отношениях они укореняются, как стержневой корень растения: центральный, единичный и прямой. Будучи монументальными и более жесткими, они менее способны адаптироваться к новому дому и менее чувствительны к нему.

Напротив, то, что мы назвали эндогенными или локальными идеями, — это идеи, которые возникают из повседневных процессов новаторства и обучения; как фермер учится, обрабатывая свои поля. Их рост можно сравнить с ростом корневища (рис. 4) в отличие от стержневого корня более определенных идей, описанных выше.Не имея единого источника или происхождения и, возможно, фиксированной цели или направления, они развиваются и адаптируются, когда сталкиваются с чем-то неизвестным, опираясь на резервуар связанных идей, будь то технические знания, воспоминания, молитвы или фольклор.

Мы не утверждаем, что все местные идеи хороши, а все внешние идеи плохи. Оба необходимы, но они должны иметь возможность взаимодействовать на более равном уровне. Наука добилась многих успехов в признании и оценке знаний коренного и местного населения (Tengö et al.2014), но именно для облегчения этого взаимодействия местных и внешних идей научным организациям и организациям, занимающимся разработкой, еще предстоит много работы. Воспитание экологии идей выходит далеко за рамки в основном бесполезных, а иногда и высокомерных упражнений по проверке достоверности одной системы знаний с точки зрения другой. Это также больше, чем резервирование места для систем местных знаний в научном дискурсе в качестве обогащения этого понимания. Реальное взаимодействие требует, прежде всего, попытки увидеть местные системы знаний во всей их полноте, признавая, что они переплетаются со многими элементами жизни, которые способствовали ее существованию.Во-вторых, это означает низведение силы науки до более скромных измерений местной экологии идей. И, наконец, это требует создания пространств, будь то кухня, фруктовый сад или офис, где идеи равной силы имеют шанс взаимодействовать и объединяться для создания локально значимых решений. Именно для облегчения такого взаимодействия посредством участия, экспериментирования и коллективного исследования идей, а также в том, чтобы быть скромным в отношении представленных идей и оценивая их с учетом мудрости древних знаний, имеющихся в местах, где они работают, мы выступаем за научные исследования и разработки. организации должны сыграть очень позитивную роль.

Мы возвращаемся к тому, с чего начали, к тому пути, который идея нашей книги приняла за пять лет ее создания, и к тому месту, которое она сейчас занимает в экологии идей Памира. Когда книга была завершена, в 2015 году мы вернулись на Памир с 1700 экземплярами: по одному на каждую общину, школу и библиотеку по обе стороны афгано-таджикской границы. В некотором смысле книга представляет собой простое хранилище местных знаний. Однако членам парламента, должностным лицам и даже самим памирцам эти знания в письменной форме кажутся гораздо более авторитетными, чем те же знания, когда они существовали «только» в устной традиции.Пожилой мужчина, пролистав все 688 страниц, громко засмеялся и с удивлением заметил, что это отражает знания, которые до сих пор существовали только в его руках. Агентства по развитию начали использовать книгу в своих программах, учёные обратили внимание на это, и поэтому диалог между местными и зарубежными идеями развития начинает происходить, хотя и осторожно. На другом уровне идеи, представленные в книге, не являются конечными точками; они живы до тех пор, пока люди, читающие их, могут связать их со своей повседневной жизнью или иметь (великих) родителей, способных восстановить эту связь.Передача рецептов, лекарственных препаратов и методов выращивания — это активный процесс инкультурации (Sutton 2001), который идет рука об руку с передачей воспоминаний и историй, а также с воображением будущего.

БЛАГОДАРНОСТИ

Мы благодарны Oxfam Novib-Hivos Knowledge Program Agrobiodiversity @ knowledged за заказ более ранней версии этого документа и их поддержку в процессе написания, в частности, Сару Дорнбос и Вилли Думу.Спасибо Карлу Фолке за поддержку публикации этой статьи в специальном разделе, и мы благодарны Институту экологической экономики Бейера за финансирование публикации в открытом доступе. LJH и FJWO внесли равный вклад в эту статью.

ЦИТИРОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Сеть развития Ага Хана (АКДН). 2004. Ага Хан выступает на Берлинской конференции о прогрессе в Афганистане. Пресс-релиз. АКДН, Женева, Швейцария. [онлайн] URL: http://www.akdn.org/Content/463

Бейтсон, Г.1972. Шаги к экологии разума: сборник очерков по антропологии, психиатрии, эволюции и эпистемологии. University of Chicago Press, Чикаго, США. http://dx.doi.org/10.7208/chicago/9780226924601.001.0001

Бербес-Бласкес, М. 2012. Совместная оценка экосистемных услуг и благосостояния людей в сельских районах Коста-Рики с использованием фото-голоса. Экологический менеджмент 49 (4): 862-875. http://dx.doi.org/10.1007/s00267-012-9822-9

Канадское агентство международного развития (CIDA).2011. Расширение возможностей получения законных средств к существованию в северном Афганистане. CIDA, Оттава, Канада. [онлайн] URL: http://w05.international.gc.ca/projectbrowser-banqueprojets/project-projet/details/a033778001

Дуглас, М. 1972 г. Расшифровка еды. Дедал 101 (1): 61-81. [онлайн] URL: http://www.jstor.org/stable/20024058

Продовольственная и сельскохозяйственная организация (ФАО). 2010. Республика Таджикистан: раскрытие потенциала развития Памира: отчет семинара по совместному инвестиционному планированию. ФАО, Рим, Италия. [онлайн] URL: https://cashmereforum.files.wordpress.com/2010/05/workshop-report-final-eng.pdf

Фуко, М. 1977. Язык, контр-память, практика: избранные эссе и интервью. Cornell University Press, Итака, Нью-Йорк, США.

Heldke, L. 1988. Рецепты для создания теории. Hypatia 3 (2): 15-30. http://dx.doi.org/10.1111/j.1527-2001.1988.tb00066.x

Хергенратер, К. К., С. Д. Роудс, К. А. Коуэн, Г. Бардхоши и С.Пула. 2009. Photovoice как совместное исследование сообщества: качественный обзор. Американский журнал поведения в отношении здоровья 33 (6): 686-698. http://dx.doi.org/10.5993/AJHB.33.6.6

Ламбек, М. 1996. Несовершенное прошлое: воспоминание как нравственная практика. В редакторы П. Анце и М. Ламбек. Напряженное прошлое: культурные очерки о травмах и памяти. Рутледж, Оксфорд, Великобритания.

Ли, Т. М. 2007. Воля к совершенствованию: управляемость, развитие и политическая практика. Duke University Press, Дарем, Северная Каролина, США. http://dx.doi.org/10.1215/9780822389781

Ллойд, Дж. У. и К. Г. Ллойд. 1884. Лекарства и лекарства Северной Америки: публикация, посвященная историческому и научному обсуждению ботаники, фармации, химии и терапии лекарственных растений Северной Америки, их компонентов, продуктов и усовершенствований. J. U. & C. G. Lloyd, Цинциннати, Огайо, США. [онлайн] URL: https://archive.org/details/b20414535

Корни мира.2008. Программа альтернативного развития / Север. Заключительный отчет — Проект по производству и маркетингу фруктов и орехов в Бадахшане. Корни мира, Сан-Франциско, Калифорния, США. [онлайн] URL: http://rootsofpeace.org/wp-content/uploads/2011/09/USAID_Alternative_Development_Program-North_ROP_Final_Report. pdf

Скотт, Дж. С. 1998. Видеть как государство: как некоторые схемы улучшения условий жизни людей потерпели неудачу. Yale University Press, Нью-Хейвен, Коннектикут, США.

Спивак, Г.C. 1988. Может ли подчиненный говорить? Страницы 271-313 в К. Нельсон и Л. Гроссберг, редакторы. Марксизм и интерпретация культуры. University of Illinois Press, Урбана, Иллинойс, США.

Саттон Д. Э. 2001. Воспоминание о трапезах: антропология еды и памяти. Берг, Оксфорд, Великобритания. http://dx.doi.org/10.5040/9781350044883

Тейлор, К. 2004. Современные социальные образы. Duke University Press, Дарем, Северная Каролина, США.

Tengö, M., E. S. Brondizio, T. Elmqvist, P. Malmer, and M. Spierenburg. 2014. Соединение различных систем знаний для улучшенного управления экосистемой: подход с использованием множественной доказательной базы. Ambio 43 (5): 579-591. http://dx.doi.org/10.1007/s13280-014-0501-3

Агентство США по международному развитию (USAID). 2017. Проект коммерческого садоводства и сельскохозяйственного маркетинга (CHAMP): обзор. USAID, Вашингтон, округ Колумбия, США. [онлайн] URL: https: // www.usaid.gov/node/67201/

Van Oudenhoven, F. J. W. и J. Haider. 2015. Своими руками: праздник еды и жизни на Памире в Афганистане и Таджикистане. LM Publishers, Утрехт, Нидерланды.

Вавилов Н.И. 1997. Пять континентов. Международный институт генетических ресурсов растений, Рим, Италия. [онлайн] URL: https://www.bioversityinternational.org/fileadmin/user_upload/online_library/publications/pdfs/419.pdf

исследуют «крышу мира» в отдаленном Таджикистане — The Calvert Journal

Поскольку Афганистан находится на другом берегу реки, естественно возникают вопросы о безопасности региона, и они только усугубляются, когда в разговоре появляется гражданская война в Таджикистане, период насилия, который длился с 1992 по 1997 год.Конфликт был жестоким, когда ГБАО присоединилось к другим регионам против центрального правительства в Душанбе. Однако одним из следствий этого региона стала большая автономия наряду с официальным признанием его особой культурной самобытности, которая имеет больше общего с северным Афганистаном, чем с собственно Таджикистаном. Традиционно Бадахшан был регионом, включающим как Памир, так и Северо-Западный Афганистан — он был разделен на две части, когда границы современного Афганистана были созданы, чтобы служить буферной зоной между российской Средней Азией и Британской Индией.Фактически, афганский Бадахшан продолжает оставаться самым безопасным регионом в стране, поскольку большой участок гор Гиндукуш защищает его от большей части напряженности в Кабуле.

Большая часть видимого развития в Хороге, от просторного Центрального парка, ботанических садов на склоне холма и почти завершенной Джаматханы (сочетание мечети, социального центра и образовательного пространства), финансируется Ага Ханом, лидером секты исмаилитов. шиитского ислама. Памирцы, составляющие меньшинство в суннитской стране, очень гордятся своим местным религиозным наследием и относятся к Ага-хану (портреты которого есть в большинстве домов) с большим уважением, чем даже к президенту страны.

Памирцы, являющиеся меньшинством в суннитской стране, очень гордятся своим местным религиозным наследием

Памирский исмаилизм уникален во многих отношениях. Географическая изоляция региона помешала первоначальным мусульманским миссионерам выйти на новый уровень, поэтому были достигнуты компромиссы, позволившие включить старые религиозные обряды в современное богослужение. Мечетей в регионе практически нет, а Джаматхана в Хороге стала первым официальным местом поклонения.Вместо этого многие традиции сосредоточены вокруг Памирского дома, традиционного жилого дома, который основан на древнем поклонении огню так же, как и в современном исламе. Благодаря просвету, представляющему четыре элемента, спускающимся концентрическими слоями к пяти колоннам, символизирующим семью пророка, каждый аспект дома имеет символический вес, отражающий разнообразную историю Бадахшана. Посещение памирского дома, часто дополняемое подарком в виде традиционных шерстяных носков или тюбетейки, часто становится изюминкой любого времени, проведенного в этом регионе. Хотя местные жители часто открывают свои дома и кухни бесплатно, вполне допустимо внести небольшой вклад — экономическая ситуация, даже с инвестициями, сделанными как Ага Ханом, так и Душанбе, все еще остается тяжелой. 10 долларов за ночь или 15 долларов с едой — хороший ориентир.

Из Хорога обычно следует ехать по дороге, ведущей в Мургаб и дальше в глубь Памира, но стоит сделать объезд по Пянджу в Ишкашим и по южной дороге через Ваханский коридор Афганистана.Ишкашим часто служит базой для въезда в Афганистан либо по полной визе (которую легко получить в Хороге), либо без визы на несколько часов на субботнем приграничном рынке. Для въезда необходимо передать паспорт пограничнику и забрать его повторно при выходе. На Памирской стороне тоже нет недостатка в интересных местах: горячие источники Биби Фатима лежат дальше на восток и, как считается, улучшают плодородие. Небольшие храмы усеивают шоссе, где более тысячелетия назад огонь использовался для поклонения Ахура Мазде, главному зороастрийскому божеству.