Кровавая свадьба история: Кровавая свадьба в Берлине

Содержание

Кровавая свадьба в Берлине

Время от времени всплывают новости о том, что на Берлинском кинофестивале — 2017 есть какие-то российские фильмы, но правда заключается в том, что, если что-то там и значится «русским фильмом» в программе Panorama Special, куда свозится неформат, это не всегда значит, что оно российское.

В частности, фильм «Заложники» грузинского режиссёра Резо Гигинеишвили с грузинскими актёрами и преимущественно на грузинском языке. Из россиян там только крутейший оператор Владислав Опельянц и монтажёры. И компании Ink TV, а также «Небо», где в качестве продюсера работает Гигинеишвили, прославившийся браком с Надеждой Михалковой.

«Заложники» очень модно снят, молодые актёры работают вдохновенно, и лица у них прекрасны. Режиссура — топовая. Теперь пусть каждый смотрит и решает для себя.

Меня лично снова потрясло воспоминание о событиях, которые легли в основу картины юного Резо. Вот о них и поговорим.

Это история одного из одиннадцати угонов и попыток угонов гражданских самолётов в СССР.

Начиная с угона самолёта в 1970-м отцом и сыном Бразинскасами, убившими стюардессу Надежду Курченко, кто только не пытался захватить самолёты: это были и солдаты внутренних войск, и заключённые, и музыканты, и члены ленинградского сионистского подполья, а также граждане, про которых вообще ничего не известно до сих пор.

Но захват рейса № 6833 Грузинского управления гражданской авиации, следовавшего по маршруту Тбилиси — Батуми — Киев — Ленинград, 18 ноября 1983 года в этой череде стоит отдельно. Потому что его пытались угнать не какие-то маргиналы и угнетённые отказники, а вполне элитарные отпрыски грузинского общества.

И вся история неизбывно шокирует, хотя и проливает свет на то, что потом случилось вообще в Грузии. На то, что творилось в головах у всех этих национальных элит.

Действующие лица:

Иосиф Церетели (25 лет) — художник студии «Грузия фильм», сын членкора академии и профессора.

Каха Ивериели (26 лет) — врач, выпускник московского Университета дружбы народов им. Лумумбы, ординатор кафедры. Сын завкафедры.

Паата Ивериели (30 лет) — брат Кахи, тоже врач и тоже из Лумумбы.

Гега Кобахидзе (21 год) — киноактёр, сын советского кинорежиссёра Михаила Кобахидзе. Его только что взяли на роль в фильме Абуладзе «Покаяние», и он приступил к съёмкам.

Давид Микаберидзе (25 лет) — студент академии художеств, сын управляющего строительным трестом «Интуриста».

Тинатин Петвиашвили (19 лет) — студентка архитектурного факультета академии художеств. Отец — учёный в Москве (по другим данным — это Тамара Патиашвили, дочь секретаря ЦК Джумбера Патиашвили).

Григорий Табидзе (32 года) — пишут, что безработный, но какие в 1983 году безработные в СССР? Трижды судимый. Сын директора проектного бюро Госкомпрофтехобразования.

Плюс не севший на борт священник Теймураз Чихладзе, который к этому моменту нашёл менее громкий вариант свалить из СССР и которого следствие назвало организатором теракта.

Ничего так — прекрасная золотая молодёжь, красивые и образованные — это вам не выродки Бразинскасы, которые потом поубивали друг друга в Америке.

Богатенькие в джинсах, многие из них выезжали за границу, в отличие от отказников Марка Дымщица и Гилеля Бутмана («Ленинградское самолётное дело»). И могли таким образом слинять из проклятого Совка. Но не стали.

Они решили бежать с шумом и пылью, чтобы максимально привлечь к себе внимание принимающей стороны и выглядеть жертвами режима.

В этом, конечно, есть фантастическое лицемерие этой прекрасной молодёжи. Грузия в СССР всегда была цветущим островком, где люди могли жить в собственных особняках, купаться в отпускных и мандариново-чайных деньгах, где советская цензура тонула в родственных связях творческой элиты.

Если кто и жертва режима, так это питерские сионисты. Или 15 заключённых изолятора временного содержания г. Нерюнги (угон Ту-154 в Пакистан в 1990 году), хотя какой в 1990-м советский режим?

Ну, в общем, друзья решили уехать.

Для этого они купили два ТТ, два револьвера «Наган» и пару гранат. Я не знаю, откуда они достали такое старьё, как наган, но их оружейный дилер их обманул — он им продал две учебные гранаты с реальными взрывателями вместо боевых. Примечательно: в Грузии в 1983 году вполне респектабельные мальчики имеют возможность затариться стрелковым оружием.

На студии «Грузия фильм», где тяжко трудился актёром Гега Кобахидзе, они посмотрели в качестве учебного пособия фильм «Набат» на закрытом показе. Он был снят на студии Горького по заказу Министерства гражданской авиации СССР. Им потом эти знания пригодятся. Они шпарили по фильму режиссёра Златоустовского как по инструкции (по настоянию руководства КГБ после тбилисской трагедии фильм с Натальей Варлей в главной роли на экраны так и не попал).

За два дня до захвата самолёта друзья устроили свадьбу Тинатин (она же Тамара, в кино — Анна) с Иосифом Церетели (по фильму Ника). Вся красота грузинской свадьбы в кино и показана. Смотрите и засматривайтесь.

На свадьбу пригласили Анну Варсимашвили из международного сектора тбилисского аэропорта. Она потом помогла пройти в самолёт всем участникам поездки без досмотра с оружием — широкой души люди живут в Грузии, умеют отблагодарить.

На посадке группа уже пыталась вычислить, кто из пассажиров больше всего смахивает на службистов.

Как только самолёт (57 пассажиров, 7 членов экипажа) начал подходить к Батуми, Церетели, Табидзе и Каха Ивериели взяли в заложники стюардессу Валентину Крутикову и направились в сторону пилотской кабины. Они заставили Крутикову сказать, чтобы пилоты открыли дверь, и велели пилотам лететь в Турцию. На отказ Табидзе начал стрелять прямо в кабине, убив бортинженера и проверяющего. В ответ штурман убил безработного и ранил художника-жениха Церетели. По брачующимся начал вести огонь и командир воздушного судна Гардапхадзе, которого за штурвалом заменял в это время Габараев.

Остальные гости свадьбы начали стрельбу в тех, кто походил на представителей службы авиационной безопасности. Был убит пассажир А. Соломония, тяжело ранены А. Плотко (штурман гражданской авиации, летевший в отпуск) и А. Гвалия, которые вообще были не при делах. Он ранил обоих братьев Ивериели. Дверь в кабину закрыли.

Говорят, что на самом деле ещё до стрельбы экипажу уже сказали, что посадки в Батуми не будет из-за бокового ветра и предложили вернуться в Тбилиси. Так что кэп летел в Тбились по-любому.

Постреляв ещё в дверь, свадьба вернулась в салон, где убила одного пассажира и ранила ещё троих, плюс своих знакомых девушек, которые не знали вообще, зачем их пригласили в полёт. Они собирались погулять в Питере.

В 17:20 в непогоду самолёт посадили в Тбилиси. Поначалу угонщики не поняли, где они сели: было темно и дождливо.

На земле был введён план «Набат» — тот самый, из кино режиссёра Златоустовского.

Ещё на ходу стюардесса Химич открыла багажный люк и выпрыгнула на полосу. Крутикова не успела, и её застрелил художник Микабердизе. Увидев всё-таки, что он в проклятом Совке опять, сын академика застрелился.

Юный военный, который сидел рядом с люком, увидев всё это, выскочил на полосу и побежал от самолёта подальше. По нему стали стрелять. Именно так потом объясняли наличие 63 пулевых отверстий в обшивке.

Вёл переговоры со свадьбой замначальника местной авиации. Ему сказали, что только дозаправка и дальше в Турцию, иначе уже поубивают оставшихся пассажиров. Приехал главный коммунист Грузии Шеварднадзе (через пару лет станет министром иностранных дел СССР), главный местный гэбист, прокурор и эмвэдэшник. Судя по тому, как они вели переговоры, СССР был обречён. Привезли родителей. С ними никто не стал разговаривать.

Вечером прилетели альфовцы из Москвы и после безуспешных переговоров в 6 утра за восемь минут захватили самолёт.

Местные правоохранители долго били творческую интеллигенцию ногами на взлётке, как явствует из протокола. Москвичи были недовольны.

Итоги стремления к свободе утомлённых Совком: 7 трупов, 12 раненых.

Дальше начинается самое интересное. Следствие шло 9 месяцев.

В отсутствие доказательств главой заговора был признан священник Чихладзе. Ему и трём другим, включая жениха, назначили расстрел. Несмотря на то что его даже не было на борту.

На суде у них спросили: «Вы же все дети высокопоставленных родителей. Взяли бы туристические путёвки в Турцию и остались бы там, попросили политического убежища?»

Ответ: «Если бы мы таким путём сбежали в Турцию, нас бы приняли за простых эмигрантов. Вот Бразинскасы, отец и сын, улетели с шумом, со стрельбой, стюардессу Надю Курченко убили, так их в США в почётные академики приняли…» (точность слов про «академиков Бразинскасов» на совести публикаторов, вообще-то они в США были нелегалами. — Прим. авт.)

Шеварднадзе, чтобы выслужиться перед Москвой, настаивал на расстрелах. И настоял. Тинатин Петвиашвили, она же Тамара Патиашвили, получила 14 лет. Но через 7 лет была освобождена поэтом Гамсахурдиа.

При нём же сгорели архивы местной гэбухи в 1990 году. В том числе и засекреченные материалы по этому делу. Примерно в это же время памятник погибшим лётчикам и стюардессе в авиагородке Тбилиси был разрушен и осквернён. А кровавая свадьба стала символом стремления гордого народа к свободе. Была создана комиссия по пересмотру дела. Её результат — «штурман Гасоян, состоявший в сговоре с КГБ, устроил бойню борцам за свободу».

В публикациях СМИ по этому делу сплошные неувязки. Вплоть до цитат из обвинительного заключения, где среди террористов возникают фамилии, которых нигде больше не было. Да и с тем — была ли невеста дочкой Патиашвили, при котором против толпы демонстрантов в Тбилиси были использованы печально известные сапёрные лопатки, — не могут определиться.

Участники событий, включая альфовцев на пенсии, также излагают нестыкующиеся версии.

Наверное, поэтому в картине «Заложники» 2017 года все имена изменены.

Может быть, после показа в Берлине кино будет доступно и на территории России.

Enjoy.

Кровавая свадьба. Лжедмитрий I

Кровавая свадьба

Пышная свадьба царя Дмитрия Ивановича с царицей Марией Юрьевной в Успенском соборе, вокруг которого все было устлано красным сукном «с золотым и шелковым шитьем», стала последним запоминающимся событием царствования самозванца. Отношение к царю Дмитрию изменилось, причем изменения эти накапливались постепенно, начиная с самого его воцарения. Сначала он был нужен для того, чтобы сместить Годуновых, потом оказалось, что в Москву пришел действительно продолжатель если не рода, то дела Ивана Грозного. Опалы и казни, коснувшиеся прежде всего годуновской семьи, быстро стали угрожать другим первым родам в Боярской думе — князьям Шуйским и всем тем, кто поддержал Дмитрия по принципу выбора меньшего из двух зол. Появилось то, на что бояре всегда смотрели ревниво, — «ближняя дума» из любимчиков царя Дмитрия Ивановича. Сменились только имена, а суть управления осталась неизменной, перейдя от бояр Степана и Семена Годуновых к боярам Петру Басманову и князю Василию Мосальскому, которые стали управлять ключевыми ведомствами — казной, дворцовыми приказами, аптечным делом и стрелецкой охраной.

К этому, как и к тому, что самодержавный царь станет поучать своих бояр, подданные еще могли приспособиться. Но они так и не поняли, почему ключевые дипломатические дела, связанные с Речью Посполитой, решаются без их участия, при помощи личной канцелярии Дмитрия Ивановича, состоявшей из польских секретарей. Почему награждаются огромными суммами польско-литовская шляхта и солдаты? Почему они позволяют себе эпатировать рядовых обывателей своими надетыми «не по чину» дорогими одеждами, спускают деньги в кабаках и в игре «зернью»? Почему царь Дмитрий окружил себя иноземной охраной, жалуя «немецких» драбантов больше, чем своих стрельцов?

Все разговоры и недовольство уравновешивались до времени «правильным» поведением самого царя, хотя и вводившего новшества, но не трогавшего самую чувствительную сферу, связанную с православием. Кроме того, в Московском государстве была поставлена близкая цель крымского похода, и это позволяло легче воспринимать разные новшества вроде «царь-пушек» и гигантского «гуляй-города» на реке Москве, оправдывать широкую раздачу жалованья из казны.

Приезд многочисленной свиты Марины Мнишек нарушил спокойное течение жизни. Сам вход в столицу вооруженных гусар и солдат подавал новый повод для недовольства. Шведский дворянин Петр Петрей был одним из немногих, кто заметил это, критически смотря на сближение московского царя с подданными короля Речи Посполитой. В «Истории о великом княжестве московском» он писал: «В этот день москвитяне были очень пасмурны и печальны, что нажили себе такое множество иноземных гостей, дивились на всадников в латах и в оружии, спрашивали иностранцев, долго служивших и проживавших у них, нет ли обычая у них на родине приезжать на свадьбу вооруженными; предавались странным мыслям, особливо когда увидали, что поляки достали из своих телег с оружием несколько сот привезенных с собою пистолетов и ружей»¹⁰⁹.

На боярские дворы и рядовых москвичей легла тяжесть постойной повинности и обеспечения приехавших всем необходимым. Несмотря на попытки, которые буквально с самой границы делал воевода Юрий Мнишек, принять какой-то устав или свод правил поведения в чужой стране, тщетно было урезонивать рядовых людей его свиты. Они по своей славянской натуре предвкушали праздник и веселье и в буйстве ничем не отличались от русских, кроме высокомерного отношения к тем, к кому они приехали в гости. Еще на подъезде к Москве, в Можайске, в каком-то споре был убит некий родственник самого могущественного боярина князя Василия Мосальского. Но настоящая неприязнь возникла у жителей Москвы, когда они столкнулись с бесцеремонным вторжением польско-литовской шляхты и жолнеров в свою повседневную жизнь на улицах, рынках и в церкви. «В поляках не было доброты, но они столь же злы, как русские», — скажет про это время один из иностранцев¹¹⁰.

Пока шли свадебные торжества, в столице было совсем неспокойно. До царя Дмитрия Ивановича дошло дело об изнасиловании одним из поляков боярской дочери, в Кремле ловили и казнили лазутчиков. Разрядные книги обобщили все главные преступления: «А литва и поляки в Московском государстве учали насилство делать: у торговых людей жен и дочерей имать силно, и по ночем ходить с саблями и людей побивать, и у храмов вере крестьянской и образом поругатца»¹¹¹. Воевода Юрий Мнишек и его свита быстро поняли, чем это может им грозить. Воевода пытался предупредить царя Дмитрия о «явных признаках возмущения» и принес ему целую сотню челобитных, но тот безудержно веселился и не хотел признавать перед гостями и приехавшими послами очевидных признаков нараставшего недовольства своим правлением¹¹². Станислав Немоевский рассказал о разговоре, состоявшемся между царем и его тестем буквально накануне московского восстания. Царь Дмитрий был убежден, что «здесь нет ни одного такого, который имел бы что сказать бы против нас; а если бы мы что заметили, то в нашей власти их всех в один день лишить жизни»¹¹³.

Подобное бахвальство и гордыня быстро стали определяющими чертами личности вчерашнего скромного чернеца, вынужденного долго подавлять свои недюжинные таланты. То понимание самодержавия, которое усвоил царь Дмитрий Иванович, его более старшие и опытные современники испытывали на своей судьбе еще при Иване Грозном и Борисе Годунове. И они не хотели повторения, ожидая по крайней мере благодарности за оказанную ими поддержку царю Дмитрию при завоевании им престола. Новый царь сначала по образцу многих правителей пытался проявить себя либерально. По отзывам некоторых иностранцев, «он был очень любезен, давая свободный доступ самым незначительным лицам». Ничем хорошим это не кончилось, царь стал «примечать и понимать проделки русских» и отгородился от своих подданных иноземной стражей¹¹⁴. «Солнышко», радушно встреченное москвичами, быстро стало светить только для самого себя и редко баловать подданных «милостями», как это делал, по контрасту с Грозным царем, Борис Годунов. Молодой человек, сомнения в истинности происхождения которого так и не исчезли, восседает на троне и поучает седовласых думцев во всех делах — картина малосимпатичная. Но ее хотя бы можно объяснить расплатой за предательство по отношению к Годуновым. Но когда царь Дмитрий стал демонстрировать предпочтение своим польским приятелям перед боярами, это они восприняли более чем серьезно. Потом в подтверждение своей версии переворота распространили «расспросные речи» секретарей Станислава и Яна Бучинских, передававших слова своего патрона: «Убити де велел есми бояр, которые здеся владеют, 20 человек. И как де тех побью, и во всем будет моя воля»¹¹⁵.

История с подготовкой царем Дмитрием убийства всех бояр выглядела правдоподобно только в глазах тех, кто торопился оправдать свое участие в расправе над Лжедмитрием. Слишком уж очевидно в ней стремление подогнать факты и оправдать свои действия. Как это обычно бывает в таких случаях, правда и вымысел здесь искусно перемешаны в пропорциях, хорошо известных заговорщикам. Действительно, в Московском государстве многое еще зависело от бояр, и они быстро сумели продемонстрировать это. Иноземным гостям, приехавшим на свадьбу Лжедмитрия, ничего не оставалось, как принять крах того царя, на которого они возлагали столько надежд. Случись в истории царя Дмитрия и Марины Мнишек все по-другому, его сторонники из Речи Посполитой продолжали бы славить основателя нового союза. Но скорая смерть мнимого сына «тирана Ивана» позволила авторам дипломатических донесений и мемуарных записок не сдерживать свои перья.

Больше всего царь Дмитрий раздражал своих несостоявшихся союзников претензией на императорский титул. При приеме польско-литовских послов дело доходило до совсем нешуточных нарушений протокола, связанных с личным вмешательством царя в ход переговоров. Он неоднократно оскорблял послов Николая Олесницкого и Александра Госевского и вообще поставил под угрозу отношения с королем Сигизмундом III. Все это еще больше подогревало подозрения в том, что московский царь не прочь теперь сесть еще и на королевский престол Речи Посполитой¹¹⁶.

Совсем незавидная судьба оказалась у самозванца, который начинал с того, что всем хотел оказывать «милость» и повсюду привлекал к себе людей. В итоге от него отвернулись как русские люди, так и его польско-литовские друзья. Произойти это могло лишь в том случае, если словам царя Дмитрия перестали верить. Действительно, если по сохранившимся крупицам попытаться восстановить, что же больше всего вызывало недовольство жителей Московского государства, то это будет отступление от традиций предшествующих царствований. Царь Борис Годунов и даже его сын царевич Федор Борисович успели запомниться своей щедростью, о Дмитрии же этого не говорили. Он всегда стремился к достижению своих целей, много думал о своей будущей свадьбе, о своей будущей войне, о своем будущем месте в мире. Но править завоеванной у Годуновых страной ему надо было здесь и сейчас. Желание превратить Боярскую думу в Сенат на деле оборачивалось недоверием к ней и непониманием причин затруднений боярских тугодумов, оставлявших все решения на волю царя. Постепенно презрение к окружающим становилось второй натурой самозванца. Он любил роскошь, украшения и не хотел мириться с тем дворцовым бытом и окружением, в котором по-старинному жили московские цари. Разве могли красные стрелецкие кафтаны соперничать с изяществом иноземного платья его телохранителей-драбантов? Думая о внешнем украшении дворца и красоте своих церемониальных выходов, не забыл ли он, что его враги уже начинали использовать каждый его промах в своих целях? Отсюда и пошли разговоры о том, что царь «искажает» веру предков, а серьезнее обвинения тогда быть не могло.

Когда же с приездом поляков и литовцев на свадьбу Марины Мнишек предпочтения, которые Лжедмитрий оказывал иноземцам перед русскими людьми, вышли наружу, то заговорщикам во главе с князем Василием Ивановичем Шуйским понадобилось совсем немного, чтобы разжечь огонь возмущения черни. Основные мотивы выступления против царя переданы Петром Петреем: «Этот Шуйский велел тайком позвать к себе на двор капитанов и капралов с некоторыми дворянами и богатейшими гражданами, которые были самые искренние его друзья. Он объяснил им, что вся Россия каждый час и каждую минуту находится в великой опасности от нового великого князя и иностранцев, которых набралось сюда такое множество: чего давно боялись русские, теперь сбылось, как они сами узнают на деле. Желая прежде всех на что-нибудь решиться для этого дела, он едва было не потерял своей дорогой головы, и во всей Москве не нашлось бы никого, кто бы сделал что-нибудь для того или отважился на что для себя и государства. Но теперь они ясно видят, что из того выходит, а именно: погибель и конец всем русским; они будут крепостными холопами и рабами поляков, подвергнутся их игу и службе… Потому что он любит иностранцев, ненавидит и гонит своих собственных земляков, поносит святых, оскверняет церкви, преследует духовных лиц, выгоняет их из домов и дворов и отводит там жилище чужеземцам. Когда он ходит в церкви, к Деве ли Марии, или к святому Николаю и другим святым, за ним тащатся и поляки со своими собаками и оскверняют святыню; он не пускает к себе ни одного русского, высокого или низкого звания, без воли и согласия поляков, которые скоро заберут себе все что ни есть в казне, и она вскоре совсем опустеет. Из того всякому смышленому человеку легко заключить и видеть, что он наверное замышляет отменить древнюю греческую веру, а вместо нее установить и распространить католическую»¹¹⁷. То, что передавал в своем сочинении Петр Петрей, стало официальной версией следующего царствования, так как князь Василий Шуйский всем говорил, что желал опередить Дмитрия и не дать ему до конца разорить страну и убить всех бояр.

В день Николы Вешнего, 9 мая 1606 года, на следующий день после свадьбы, был дан обед как для своих бояр, так и для сандомирского воеводы Юрия Мнишка и всех родственников императрицы Марии. Опять царю Дмитрию следовало быть более осторожным: он знал, что свадебные торжества будут продолжаться несколько дней, и не обратил внимания на то, что один из этих дней совпадает с любимым в народе церковным праздником. «Банкет» несколько задержался из-за того, что молодые по обычаю мылись в бане. (В Москве не верили уже и этому, приписывая царю и другие нарушения обрядов: он будто бы не очистился от «греха».)

С другой стороны, во все время свадебных торжеств продолжались трения из-за непризнанного императорского титула Дмитрия. Царскому тестю пришлось сразу вступить в конфликт с зятем, потому что царь Дмитрий так и не уважил его просьбу и не пригласил на обед послов Николая Олесницкого и Александра Госевского. В итоге пир проходил не только без послов, но и без воеводы Юрия Мнишка. Но что за шутки отпускал царь Дмитрий! От него досталось по какому-то малозначительному поводу королю Сигизмунду III. Стремясь исправить положение, царь Дмитрий Иванович «прошелся» по болезненной страсти к затворничеству германского императора Рудольфа II, сказав, что тот еще «больший дурак». Не пощадил царь и самого главу католической церкви. «Даже и папы не оставил за то, что он приказывает целовать себя в ногу», — писал участник царских пиров Станислав Немоевский. А ведь не так давно сам Дмитрий готов был целовать туфли даже папскому нунцию!

От неделикатных шуток доставалось и тем, кому самозванец был многим обязан. От его острого языка пострадал отец-бернардинец Франтишек Помасский, наставлявший некогда царевича в духовных беседах в Самборе. Прямым намеком возвращенному из опалы боярину князю Василию Шуйскому было высказанное на обеде замечание, что «монархи с удовольствием видят предательство, но самими предателями гнушаются». И дело объяснялось отнюдь не хмелем и не тем, что царь Дмитрий потерял голову от счастья. Его пьянила и делала до конца счастливым только одна страсть — к власти. Соперников себе среди живущих монархов и королей он не видел. Поэтому часто, в том числе и во время этого обеда, он возвращался в своих речах к Александру Македонскому, о котором заметил, «что в виду его великих достоинств и храбрости, он и по смерти ему друг». Заметим, как выдает иногда человека особенность построения фразы: Лжедмитрий говорил: «он мне друг», а не «я ему друг», ставя себя выше и самого Александра Македонского.

Кончился этот памятный обед рыцарскими ристалищами, устроенными рядовыми солдатами, которых Дмитрий специально пригласил присоединиться к праздничной трапезе. Он подбодрил их обещанием жалованья и целой речью о том, «как он желает приобрести любовь людей-рыцарей, добавил, что все государи славны солдатами и людьми рыцарями, ими они стоят, ими государства распространяются, монархии утверждаются, они — врагам гроза»¹¹⁸. Такое демонстративное предпочтение, оказанное рядовому жолнерству, тоже стало причиной недовольства. Бояре думали, что повторение рыцарских поединков, назначенное на следующее воскресенье 18 мая, будет им «на беду». В расспросных речах Станислава и Яна Бучинских эта дата тоже называлась как день грядущей расправы с боярами. Значит, от этого пира в Николин день уже пошел отсчет времени у бояр-заговорщиков.

17 (27) мая 1606 года случился, по словам автора «Дневника Марины Мнишек», «злосчастный мятеж, для которого изменники уже давно объединились, составляя конфедерации и присягая»¹¹⁹. План заговора состоял в том, чтобы под благовидным предлогом впустить в Кремль толпу людей, расправиться с охраной царя Дмитрия Ивановича и убить его самого. Что при этом делать с царицей и приехавшими из Польши родственниками Марины Мнишек, — не продумали, положившись на стихию выступления всем «миром». На руку восставшим было то, что в Москву уже начали съезжаться дворяне и дети боярские из дальних городов, в частности из Великого Новгорода. Вместо крымского похода для них нашлась новая служба, и служилые люди, имевшие необходимое вооружение, выступили на стороне главы заговора, боярина князя Василия Ивановича Шуйского. Шуйский только что исполнял самые почетные обязанности тысяцкого на свадьбе царя Дмитрия Ивановича, а теперь именно он стал направлять действия толпы.

Ранним субботним утром 17 мая по направлению к Кремлю бежали люди с криками: «В город! В город! Горит город!» Во всех кремлевских храмах ударили в набат. Небольшая стрелецкая охрана у ворот Кремля была сметена и быстро разбежалась. Около двухсот заговорщиков бросились к дворцу, где находились царь и царица. Там немецкие алебардщики тоже не оказали никакого сопротивления, так как их длинные протазаны красиво выглядели в церемониях, но были бесполезны против сабель и ручных пищалей. Единственным, кто обнажил саблю и вступился за царя Дмитрия, был дневавший и ночевавший у царских дверей боярин Петр Басманов. Но он тут же и погиб вместе с несколькими оставшимися верными царю Дмитрию людьми. Все они могли находиться во внутренних царских покоях только без оружия, а потому им нечем было сопротивляться ворвавшейся во дворец вооруженной толпе. Самозванец хватился меча, хранителем которого был мечник князь Михаил Васильевич Шуйский. Говорили, что этот меч всегда находился рядом с ним, но в тулочь его не оказалось на месте; молодой мечник, скорее всего, тоже оказался участником заговора.

Суматоха у дверей царских покоев позволила царю бежать через другой ход в коридоры дворца и попутно предупредить Марину Мнишек, которой он крикнул в окно ее покоев: «Сердце мое, измена!» Загнанный в угол, царь Дмитрий выпрыгнул из одного из дворцовых окон во двор, чувствуя, что именно в этом его единственный шанс на спасение. Но высота была слишком большой, он пролетел 20 локтей, то есть семь-восемь метров, и сильно ушибся, потеряв сознание. На звук набата в Кремле высыпали люди, услышавшие, что «Литва бояр бьет! На помощь боярам!». Среди них были стрельцы. Они схватили Дмитрия и привели его в чувство, облив водой. Во дворце заговорщики могли сделать все тайно. А здесь, схваченный на дворе людьми, не посвященными в цели заговора, царь Дмитрий сам попытался опереться на «мир», умолял защитить его от Шуйских и привести на Лобное место. Он обещал пожаловать стрельцов за эту службу дворами бояр-изменников и поженить их на боярских женах. Произошла стычка между стрельцами и участвовавшими в заговоре дворянами. Однако заговорщики стали угрожать, что пойдут в город и захватят стрелецких жен и детей, что было реальнее царских обещаний, поэтому стрельцы «опустили свои пищали».

Фортуна уже отвернулась от царя Дмитрия. «Видно, так угодно было Богу, не хотевшему долее терпеть гордости и надменности этого Димитрия, который не признавал себе равным ни одного государя в мире и почти равнял себя Богу», — заключили послы Николай Олесницкий и Александр Госевский, составившие по горячим следам самое достоверное донесение о перевороте в Москве 17 мая. О том же говорил впоследствии отец Каспар Савицкий, которого неприятно поразили перемены, произошедшие с Дмитрием после памятных ему бесед в Кракове с новым сыном католической церкви: «Это была воля Божия, которая, допустив такое ослепление и упрямство, скрытно приготовляла заслуженную и справедливую погибель Димитрия. Ибо Димитрий много изменился и не был уже похож на того Димитрия, который был в Польше… Он возгордился до такой степени, что не только равнялся всем монархам христианским, но даже считал себя выше их и говорил, что он будет, подобно какому-то второму Геркулесу, славным вождем целого христианства против турок»¹²⁰.

Царь остался один на один со своими боярами. На этот раз не он, а они сами судили его, обвиняя в том, что он «не действительный Димитрий, а Гришка Отрепьев». То, что раньше убеждало всех, — ссылка на признание его «матерью» Марфой Нагой, больше не действовало, а боярин князь Василий Голицын объявил от ее имени, что «она сознается и говорит, что он не ее сын, что ее сын Димитрий действительно убит, и тело его лежит в Угличе». Неизвестно, сколь долго могли бы продолжаться препирательства, но точку в истории самозванца поставил дворянин Григорий Валуев, протиснувшийся в толпе к боярам и выстреливший «из-под армяка» в Дмитрия из ручной пищали. Царь Дмитрий был убит, и толпа бросилась терзать уже мертвое тело.

Многозначительной была сцена, когда тело повергнутого самодержца поволокли туда, куда он просил, — к Лобному месту. У стен Вознесенского монастыря остановились и снова обратились к матери царя с вопросом, который всех так долго мучил, «ее ли он сын». Она же ответила: «Нужно было спрашивать меня об этом, когда он был жив, а теперь, как вы его убили, то он уже не мой сын». Так она отреклась только от мертвого, но не от живого Дмитрия, и в этом был недобрый знак на будущее. Самозванческая история еще могла повториться, и она повторилась.

Тело Дмитрия положили «на Пожаре» (так тогда называли Красную площадь), бросив его на какое-то наспех сколоченное возвышение из досок вместе с оставшимся верным ему Петром Басмановым: «вывезоша его на Пожар и лежав на Пожаре три дни всему народу на показание, и Петр Басманов с ним же»¹²¹. Чтобы убедить жителей Москвы в справедливости свершившегося цареубийства, распустили слухи о колдовстве и чародействе Дмитрия. Для этого на мертвое тело положили маску, привезенную краковским парфюмером Марсильо и изъятую из покоев Марины Мнишек. Когда эти маскарадные принадлежности обнаружились, их, не зная назначения, вынесли «с радостными криками» и предъявили народу: «Смотрите, говорили они, на идолов того убитого татя (похитителя) душ, которых он величал богами, поклонялся им и нас желал было принудить, да и мы уверуем в таких же богов»¹²².

Вместе с царем Дмитрием погибли и многие поляки и литовцы, соблазнившиеся приездом в Москву на царскую свадьбу. Его жене Марине Мнишек в тот день повезло: ее искали, но не нашли. Будучи маленького роста, она смогла спрятаться в широких юбках своей гофмейстерины и спастись. Повезло и сандомирскому воеводе Юрию Мнишку, жившему на старом годуновском дворе. Толпа рвалась туда, но была остановлена начальниками заговора. На дворах близких родственников Марины Мнишек происходило то же самое: нападение толпы было отбито сначала собственными силами, а потом уже у Мнишков, Вишневецких, Тарлов, Стадницких и других появлялась усиленная стрелецкая охрана. Не пострадали и послы Речи Посполитой Николай Олесницкий и Александр Госевский. Похоже, что в Москве понимали, каким предлогом для войны могла стать их гибель, и пытались предотвратить это. Уже к полудню все начало успокаиваться, а вечером воевода Юрий Мнишек даже смог поехать и увидеться с дочерью во дворце. Кого не могли спасти от грабежа и расправы толпы, так это рядовых шляхтичей, их слуг, купцов и даже музыкантов. Среди множества трагедий, разыгравшихся в этот день, особенно выделялась гибель отца Франтишка Помасского, раненного во время мессы и умершего несколько дней спустя¹²³. «Кровавую резню» в Москве 17 (27) мая 1606 года, когда было убито 500 человек поляков и литовцев, уже не забыла в Смутное время ни та ни другая сторона.

Три дня лежало тело бывшего царя Дмитрия на всеобщем обозрении в Москве. Многие, как голландец Исаак Масса, приходили на Красную площадь убедиться в том, что царь действительно мертв. «Я сосчитал его раны, их было двадцать одна, и сверх того череп его был рассечен, так что оттуда вывалились мозги, — писал Масса, — и на третий день его бросили в яму, а Басманова похоронил его брат, получивший разрешение от правительства»¹²⁴. Именно тогда у поколения Смуты произошел невидимый перелом в отношении к царской власти, стало исчезать отношение к царю как к Божьему помазаннику. Легкость расправы с царем породила соблазн дальнейшей игры с именем самозванца. За несколько минут сомнительного триумфа черни Московское государство заплатило годами самых тяжелых неустройств.

Тело самозваного царя Дмитрия зарыли, по словам капитана Жака Маржерета, «за городом у большой дороги», но и там оно оставалось недолго. Все эти дни москвичей пугали дурные предзнаменования. Многие мемуаристы писали о сильнейших заморозках, ударивших после расправы с царем: «В ночь после того, как он был убит, наступил великий холод, продлившийся восемь дней, который погубил все хлеба, деревья и даже траву на полях. Такого прежде не бывало в это время, поэтому… спустя несколько дней Димитрия вырыли, сожгли и обратили в пепел»¹²⁵. Говорили в Москве и о сильном вихре, поднявшемся в столице, когда поруганное тело самозванца везли к месту последней расправы на Котел (по дороге к селу Коломенскому). Этот слух записал архиепископ Арсений Елассонский: «После четырех дней, извлекши труп его, сожгли вне Москвы, и в тот час, в который извлекли труп за город, пала вся крыша великих ворот крепости. Кровля была большая, высокая и прочная. Это послужило признаком начала ужасных бедствий»¹²⁶.

Действительно, к самозванцу, видимо, стали относиться как к «заложному покойнику», сопричастному самым темным силам¹²⁷, и все самые плохие ожидания москвичей оправдались. Но предзнаменования хороши только тогда, когда их понимаешь сразу. Выстрел пушки, заряженной прахом самозванца, в сторону «Литвы» вернулся Москве сторицей. Повсюду поползли слухи, что Дмитрий снова спасся. Оказалось, что можно расправиться с телом, но с мифом вокруг имени царя Дмитрия Ивановича поделать ничего было нельзя. Самозванство никуда не исчезло, оно продолжало существовать и жить своей особенной жизнью. Вступивший на престол новый царь и великий князь Василий Иванович Шуйский поймет это очень скоро.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

«Кровавая свадьба» Владимира и Рогнеды. Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации.

«Кровавая свадьба» Владимира и Рогнеды

На прочный союз с молодым Полоцким государством мог прежде всего рассчитывать тот, кто возьмет в жены дочь полоцкого властелина Рогволода красавицу Рогнеду.

Сначала Полоцк принимал сватов от киевского князя Ярополка. Рогволоду выгоднее всего было, чтобы Киев и Новгород враждовали, а он бы тем временем расширял границы княжества и выходил на волоки, которые соединяли Двину с Ловатью, позволяя держать в руках важную часть торгового пути «из варяг в греки». Но в таком случае Полоцк мог оказаться между двух огней. Князь вынужден был выбирать и предпочел более сильный, по его мнению, Киев.

Выполняя отцову волю, двенадцатилетняя Рогнеда (в таком возрасте девочка уже считалась тогда невестой) дала Ярополковым сватам согласие и стала готовиться к свадьбе. И тут нежданно-негаданно заявились сваты из Новгорода, от Владимира Святославича.

Вот что рассказывает об этом Лаврентьевская летопись: «Когда Рогволод держал власть и княжил в Полоцке, Владимир был еще ребенком и язычником и жил в Новгороде. И был у него дядька Добрыня, храбрый воевода… И послал тот к Рогволоду людей, и просил его отдать дочь за Владимира. Спросил у дочери Рогволод: «Хочешь ли за Владимира?» Она же ответила: «Не хочу разуть рабынича, а Ярополка хочу».

«Не хочу разуть» — бытовавшая в те времена форма отказа сватам. Существовал обычай, согласно которому молодая жена перед первой брачной ночью снимала с ног мужа обувь. Однако тут не просто отказ, но и оскорбление, ибо полоцкая княжна вслух заявила о том, что жених — сын рабыни, а такой безродный ей не пара.

Далее летописи рассказывают о гневе Владимира и его дядьки, которые собрали из новгородцев, псковичей, чуди, мери и веси, а также смоленских и изборских кривичей громадное войско и двинулись на Полоцк. С Владимиром шла дружина варягов. Князь пообещал им всех женщин и гривну серебра с каждого захваченного двора.

Следует заметить, что летописцы часто редактировали исторические события — делали их более романтическими, приближали к литературному произведению. В действительности главная причина нападения на Полоцк — не отказ сватам, а поход полочан на новгородские волости с целью захвата волоков.

Где-то на подходе к городу вражескую рать встретила дружина Рогволода. Владимир напал внезапно и разбил полочан. «И полонили Рогволода, — сообщает летописец, — и жену его, и дочь. И унижал Добрыня его и припомнил Рогнеде, как назвала князя рабыничем, и велел Владимиру быть с нею перед отцом и матерью. Потом же Владимир убил отца ее, а саму взял в жены. И назвали Рогнеду Гориславой». Другие летописцы добавляют, что на глазах у княжны предводитель чужаков лишил жизни еще двоих ее братьев и мать, вырезал весь род.

Драма на берегах Полоты разыгралась около 980 года, а несколько месяцев спустя Владимир Святославич уже расправился с Ярополком и стал великим князем киевским. Знатную полочанку он поселил не в столице, а в деревне под Киевом. Владимир был язычником, а эта религия позволяла многоженство. Кроме полочанки киевский князь имел еще семь или шесть жен и держал для утех несколько сотен наложниц.

Рогнеда родила от Владимира сына Изяслава, но и после этого князь навещал жену совсем редко. В ее душе зрела жажда мести. «Однажды, — свидетельствует летопись, — когда Владимир пришел к ней и уснул, она вознамерилась умертвить его. И случилось ему в ту минуту проснуться, и схватил он ее за руку. И сказала она в печали: «Ты отца моего убил и землю его захватил ради меня, а теперь не любишь меня и дитя это». И повелел ей Владимир нарядиться по-царски, как перед свадьбой, и сесть в тереме на белом ложе, а он придет и убьет ее… Она же мужнину волю исполнила. И дала сыну своему Изяславу обнаженный меч и научила: «Когда войдет твой отец, скажи ему: не думай, что ты один тут». И сделал так Изяслав. Владимир же промолвил: «А кто знал, что ты тут». И опустил он меч и, созвав бояр, рассказал им все. Они же дали совет: «Не убивай ее ради этого дитя, а верни ей с сыном вотчину их». И построил Владимир город, отдал его им и назвал город этот Изяславлем. И от того меч поднимают Рогволодовы внуки против внуков Ярославовых».

Рогнеду с сыном ждала неизвестная, опасная от мужниной немилости жизнь в затерянном среди лесов маленьком деревянном Изяславле. Владимир же вскоре обвенчался с греческой принцессой Анной и приступил к крещению подвластных земель. Если верить летописцам, перед своим венчанием князь предложил Рогнеде выйти замуж за одного из бояр, но гордая княгиня предпочла посвятить себя Христу и стала первой на восточнославянских землях монахиней, приняв имя Анастасия. Могло быть и иначе: Рогнеду сделали Христовой невестой без ее согласия, а малолетнего Изяслава разлучили с ней и увезли в Полоцк.

Сын пережил мать всего на несколько месяцев, и это дает основания предположить, что Владимир мог отравить их, чтобы не позволить Полоцку укрепиться, а сыну когда-либо претендовать на киевский престол. Даты выстраиваются в загадочную цепочку: 1000 год — умирает Рогнеда, 1001-й — Изяслав, 1003-й — маленький Всеслав Изяславич…

«Бысть же сий князь, — сообщает об Изяславе Никоновская летопись, — тих и кроток, и смирен, и милостив, и любя зело и почитая священнический чин иноческий, и прилежаще прочитанию божественных писаний, и отвращаяся от суетных глумлений, и слезен, и умилен, и долготерпив». Изяслав — первый из восточнославянских князей, кого летописцы называют «книжником». Именно он ввел в Полоцке письменность и обучение грамоте. Печать с его именем считается древнейшим (после сосуда с надписью «Гороушна», найденного под Смоленском) памятником белорусской письменности и вторым по времени у всех восточных славян. О государственной деятельности сына Рогнеды ничего не известно. Он остается в истории как первый белорусский просветитель и как князь, восстановивший в древней столице кривичей полоцкую династию.

Начиная с него, все потомки Рогволода неизменно именовали себя Рогволодовичами, а не Рюриковичами, как остальные «русские» князья.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Кровавая свадьба в Турции: подробности трагедии

Правоохранительные органы Турции задержали 8 подозреваемых в убийстве 44 участников свадебной церемонии. Трагедия произошла на юго-востоке страны. Группа неизвестных в масках открыла по людям стрельбу из автоматов. Как заявил министр внутренних дел Турции, к трагедии привела смертельная вражда между двумя кланами.

Всю ночь в главный госпиталь провинции Марлин прибывали кареты скорой помощи, но большинству участников свадьбы врачи ничем не могли помочь.

Нападение произошло в 9 часов вечера. Бывший староста деревни Бильге выдавал замуж дочь. По традиции, представители мужской и женской половин собрались для совершения намаза отдельно, в двух домах. Вооружённые автоматами убийцы атаковали оба здания одновременно. Хладнокровный расстрел продолжался почти полчаса. 44 человека погибли на месте. Шестеро получили тяжёлые ранения. Они спаслись чудом: их просто завалило телами погибших.

«Моя сестра и её муж погибли. Его братья, племянники, другие родственники тоже погибли. Как рассказали те, кто выжил, стрельба велась через окна и двери. Убийцы были в масках», — рассказывает Тарик Калкан, местный житель.

Трагедия произошла на юго-востоке Турции, где действуют курдские партизаны. Среди погибших было немало мужчин — участников отряда самообороны, который боролся с боевиками Курдской рабочей партии. Но версию теракта власти отбросили сразу.

«Государственные следователи работали всю ночь. Были проведены допросы свидетелей. Восемь человек задержаны, у них изъято оружие. Насколько я могу судить, произошедшее было не терактом, а кровной местью», — заявил глава МВД Турции Бесир Аталай.

В деревне Бильге живут члены одной большой семьи, которая три десятилетия враждует с соседями, представителями другого клана. Поэтому следователи практически не сомневаются, что речь идёт о кровной мести. Подобные преступления в Турции не редки, но эта трагедия может стать самым кровавым выяснением отношений двух семей в современной истории страны.

Настоящая жизнь королевы Марго | Хронотон

Последняя Валуа

14 мая 1553 года у короля Франции Генриха II и знаменитой королевы Екатерины Медичи родилась дочь, которой суждено было стать последней представительницей рода Валуа.

Ее назвали в честь двоюродной бабки — Маргариты Наваррской, прославившейся помимо прочего еще и литературными талантами. Создательницу знаменитого «Гептамерона», называли Маргаритой всех Маргарит, что можно перевести как «жемчужина всех жемчужин». Предполагалось, что юная принцесса Валуа унаследует все качества своей знаменитой тезки.

Юная Маргарита действительно оказалась очень способной девочкой — к 16 годам она свободно владела несколькими языками, в том числе древнегреческим и латынью, что позволяло ей читать в подлиннике Гомера и Платона, изучала философию и литературу, играла на музыкальных инструментах, прекрасно пела.

Однако в истории ей суждено было прославиться не в качестве просвещенной дамы… Маргарита обладала уникальной красотой, вызывавшей искреннее восхищение придворных, видавших на своем веку множество красивых женщин. Юная Марго затмила всех красоток, которыми любила окружать себя ее мать, Екатерина Медичи. Осиная талия, огромные глаза, роскошные волосы — поклонники принцессы просто сходили с ума. Но красота и королевская кровь, которым так завидовали ее ровесницы, вовсе не приносили Маргарите счастья…

Первая любовь

Когда Марго было всего 6 лет, на турнире погиб ее отец, Генрих II. Трон унаследовал брат принцессы Франциск II, слабый и безвольный юноша, умерший через год. Королем стал другой брат, Карл IX, в ту пору еще несовершеннолетний. Долгое время по-настоящему Францией распоряжалась королева-мать Екатерина Медичи, власть которой была просто грандиозной. И в своих и политических интересах она совершенно не учитывала волю и желания дочери…

Юная принцесса, избалованная всеобщим поклонением и восхищением, однажды жестоко влюбилась. Ее избранником стал молодой герцог Генрих Гиз — отчаянный храбрец и писаный красавец. Он ответил Марго полной взаимностью, и парочка собиралась пожениться — происхождение Гиза вполне позволяло породниться с королевским двором.

Роман до поры до времени держался в тайне — Маргарита подозревала, что ее мать будет не в восторге от того, что дерзкий Гиз станет ее зятем и сможет претендовать на трон.

Но вскоре Екатерина Медичи перехватила любовное письмо дочери. Скандал, последовавший за этим, оказался просто страшным. Мать и братья буквально избили Марго, заперли ее во дворце, а герцогу под страхом смерти приказали навсегда покинуть Париж.

Несчастная Маргарита прорыдала несколько дней, и только начала приходить в себя, как последовал новый удар — мать объявила, что выдает ее замуж…

Кровавая свадьба

Екатерина Медичи долго выбирала, кому из многочисленных женихов ее дочери отдать предпочтение… Но затем приняла макиавеллевское решение. Будучи католичкой, она яростно ненавидела гугенотов. И при этом решила выдать Маргариту за Генриха Наваррского, сына погибшего недавно вождя гугенотов. Официальной причиной этого брака было названо желание королевы объединить страну, раздираемую религиозными противоречиями.

Маргарита в слезах упрашивала мать избавить ее от этого ненавистного брака — мало того, что она не любила Генриха, так еще точно так же, как мать, ненавидела гугенотов. Но Екатерина Медичи была неумолима — или к алтарю или в монастырь!

18 августа 1572 года состоялась свадьба Маргариты Валуа и Генриха Наваррского… И тут-то и выявилась настоящая причина, из-за которой и была затеяна эта женитьба… На бракосочетание своего вождя в Париж приехало множество гугенотов. И подстрекаемые Екатериной и Карлом IX католики устроили массовую резню протестантов, вошедшую в историю под названием «Варфоломеевская ночь»…

По разным подсчетам, в те кровавые дни погибло от 3000 до 10000 гугенотов, множество протестантов после этого спешно покинули Францию, и долгие годы страну сотрясали религиозные войны. Сам Генрих Наваррский в ту страшную ночь спасся только благодаря… защите своей юной жены. Маргарита, столь противившаяся своему браку, после свадьбы вдруг изменила свое мнение о супруге и помогла ему выжить в эту кровавую ночь.

Тайный заговор

Нет, Маргарита не воспылала к мужу романическими чувствами, скорее, это была дружба и союзничество — и не раз еще Марго помогла своему супругу. После Варфоломеевской ночи он стал практически заложником французского короля. Генрих собирался устроить побег, и Марго предложила ему свою помощь. Правда, в основном помогал ее любовник граф Ла Моль — королева нашла в нем для себя второго герцога Гиза — бесстрашного рыцаря. И этот бесстрашный рыцарь жестоко расплатился за свою любовь.

Заговор был раскрыт, Ла Моля публично казнили, и Маргарите пришлось пережить еще одну трагедию… Она выкупила его голову и похоронила ее в монастыре, поливая слезами…

Вскоре Генрих все же бежал в Наварру — опять при помощи жены. Спустя некоторое время Маргарита последовала к нему. Но супруг вовсе не горел желанием увидеть свою жену, спасшую ему жизнь — он совсем неплохо все это время развлекался со своими фаворитками. Маргарита оказалась в тяжелом положении — муж ее особенно и не ждал, а родня вовсе не стремилась принять ее в лоно семьи.

Маргарита искала утешения в многочисленных любовных историях — по утверждениям современников, год от года она становилась все красивее и все свободнее в своих нравах. Самый шумный роман случился с Луи де Клермоном Бюсси де Амбуазом, бесстрашным весельчаком и красавцем, любимцем Парижа.

Влюбленный Бюсси писал стихи, посвященные Маргарите: «Моя жизнь, как темная ночь, если в ней нет света Вашей любви». Эта страсть была такой сильной, что перешла все рамки приличия — даже смотревший сквозь пальцы на увлечения супруги Генрих был взбешен. Вскоре Бюсси погиб, и обстоятельства его смерти до сих пор окутаны тайной…

Позже Маргарита в своих мемуарах написала: «В этом веке во всем мужском племени не было никого, кто мог бы сравниться с ним по силе духа, достоинствам, благородству и уму».

Королева в изгнании

Между тем, после смерти братьев Маргариты престол достался ее мужу. Генрих стал королем Франции, а супругу свою «отблагодарил» разводом. Впрочем, церковь признала его доводы для расторжения брака вполне резонными — Марго оказалась бездетной и не могла подарить королю наследника.

Но Маргарита после развода сохранила свой титул и привилегии — и жизнь ее стала гораздо лучше, чем при матери и братьях.

Она жила в собственной резиденции напротив Лувра, где по-прежнему предавалась любовным историям — несмотря уже на преклонный по меркам того времени возраст. При этом она успевала писать мемуары, в которых, впрочем, старалась приукрасить и обелить себя и очернить своих врагов, писала многостраничные письма, каждое из которых стоит теперь целое состояние…

Она умерла в мае 1615 года, прожив всего лишь 62 года. Но Маргарита Валуа пережила всех участников драмы ее жизни — они скончались гораздо раньше, и лишь единицы собственной смертью…

Бурная история жизни Маргариты Французской до сих пор вдохновляет писателей, режиссеров, кинематографистов, и каждый из них пытается создать свою королеву Марго, порой совсем далекую от настоящей…

~~Прочтите еще:~~

Жанна де Ламотт — миледи из «Трех мушкетеров»

Пропавшие миллионы российского императора

«Кровавая свадьба» Ширвани Чалаева в театре Бориса Покровского

Прошел ровно год с той поры, как в российской столице разразился скандал, связанный с мировой премьерой оперы современного композитора — десятниковских «Детей Розенталя», и вот в Москве вновь — мировая премьера современного произведения для оперного театра. Однако в отличие от событий годичной давности на этот раз никакого ажиотажа не наблюдается. Напротив, премьера прошла практически незамеченной не только для так называемой «широкой общественности», но и для музыкальных критиков и рядовых операманов.

Причины этого банальны. Во-первых, Камерный музыкальный театр Бориса Покровского — не Большой театр, который привлекает к себе всероссийское внимание вне зависимости от качества выпускаемых спектаклей: просто в силу статуса им «принято» интересоваться. Во-вторых, литературной основой новой оперы является не опус скандального Владимира Сорокина, а всего лишь… пьеса Федерико Гарсии Лорки. Ну кого сегодня интересует высокая поэзия и высокая проза? Горстку интеллектуалов, разве что…

Но оставим в стороне социально-психологический контекст, а вместе с ним — и традиционное брюзжание по поводу нелюбви к опере в России, и попробуем сосредоточиться собственно на факте искусства.

Итак, Камерная опера Покровского после долгого перерыва вновь обратилась к опусу современника. Когда-то, «на заре туманной юности», театр специализировался на современном (прежде всего советском) репертуаре, подхватив эстафету «лаборатории советской оперы» у постепенно переключавшихся на мейнстримную классику ленинградского Малегота и московского театра им. Станиславского.

Тогда в театр несли свои произведения Щедрин и Хренников, Шнитке и Денисов, Вайнберг и Богословский, Холминов и Таривердиев. Голодные 1990-е внесли существенные коррективы в репертуарные планы: вынужденный выживать и зарабатывать (как и многие другие творческие коллективы нашей страны) театр выполнял гастрольный заказ западных импресарио — появилось оперы Моцарта, Пуччини, Генделя, с которыми он много колесил по Европе. И вот — «новое обращение к новому»: дагестанский композитор Ширвани Чалаев положил на музыку кровавую драму о любви и смерти.

Семидесятилетний мастер не в первый раз обращается к наследию лучших западноевропейских авторов. В начале 1990-х в московском театре Наталии Сац шёл его «Король Лир», в основу которого была положена трагедия великого Шекспира. На этот раз композитор остановился на пьесе испанского драматурга, повествующей о по сути рядовом бытовом криминале. Импульсом к созданию «Кровавой свадьбы» послужила короткая заметка в одной из гранадских газет, в которой сообщалось, что в деревушке провинции Альмерия во время свадьбы невесту похитил ее бывший любовник. Тщетно прождав невесту, гости отправились на поиски и нашли окровавленное тело похитителя — обманутый жених отомстил за семейную честь.

Начавшись со скромного газетного сообщения, дело завершилось совершенным литературным произведением. Премьера пьесы состоялась в мадридском театре «Беатрис» 8 марта 1933 года и принесла Федерико-драматургу первый большой успех и признание. Лорка сумел облагородить бытовую историю, наполнить ее необыкновенно пронзительной поэтикой и в то же время мистикой и фатализмом — на всем протяжении доминирует ощущение того, что миром правят слепые силы. Неслучайно ни один персонаж пьесы, кроме похитителя Леонардо, не назван именем собственным, неслучайно появление слепых сил (Смерть, Луна).

Особенно проникновенную андалузскую ноту вносит в пьесу связь человека с землей, его зависимость от темных сил, среди которых самая трагическая — судьба. Даже в русском переводе (А.Февральского и Ф.Кельина) удалось сохранить высокий слог первоисточника, его необычные ритмику и строй: то, что это литература самого высокого уровня, невозможно не заметить — несмотря на то, что в опере все-таки слово не является главным.

Незамысловатая в общем-то сюжетная канва переплетена в сочинении со сценами, где полностью властвуют потусторонние силы: Луна и Смерть неоднократно затевают диалоги о фатуме и предопределенности в жизни героев, они последовательно ведут их к кровавой развязке. Еще один план — горестные размышления матери жениха о братоубийственных традициях, укоренившихся в испанской провинции; правда о несчастной, безрадостной доле простой женщины в ламентозных монологах тёщи Леонардо.

Музыка оперы совершенно оригинальна и самодостаточна, она развивается по собственным внутренним законам: отголоски различных стилей (народного, классического и пр.) переосмыслены и узнаваемы лишь как общая идея, но не как подражательство. Мелодика произведения сочетает испанские мотивы (характерные для бытовых и немногочисленных массовых сцен) с необыкновенно изящным и прихотливым кавказским мелосом (им обрисованы потусторонние силы): музыкальный язык даже можно назвать традиционным, поскольку такое мелодическое богатство оперы непривычно для современной академической музыки. Музыкальными средствами, изысканной оркестровкой композитору удается передать в опере фаталистский настрой лорковской драматургии, гнетущую атмосферу безысходности, встречающихся разве что в античных трагедиях.

Постановку нового произведения осуществила Ольга Иванова — режиссер со стажем и именем. Действие помещено в зал ожидания одного из международных аэропортов, в котором вылет всех рейсов почему-то задерживается. И лишь когда наступает кровавая развязка, сообщение со всеми концами планеты возобновляется. Такая метафора, по-видимому, призвана охарактеризовать всех персонажей произведения, находящимися в неком сгустке времени и пространства: их жизнь словно проходит в зале ожидания, выход их которого — конечная ее остановка.

При практически полном отсутствии декораций и реквизита Иванова ловко управляется с маленьким сценическим пространством Камерной оперы, создавая в «зале ожидания» реальность свадебного пира и горного ущелья, где скрываются бежавшие любовники, виноградной долины и убогого домика андалузской крестьянки. Палитра спектакля двуцветная: преобладает чёрный, а кроваво-красными оттенками отмечен лишь мститель-жених.

Музыкальная сторона спектаклей никогда не была козырем экспериментального театра Покровского: здесь добросовестно выучивали партии, делали все, что было под силу, однако полноценный вокал или добротный оркестр услышать здесь всегда было проблематично.

Традиционно в этот фрондирующий, долгие годы ютившийся в подвальном помещении театр ходили не за этим (вокал мирового уровня в 1970-80-е годы еще можно было услышать в Большом) — ходили на эксперимент, на фирменный стиль мэтра, на необычный репертуар. Нынешний спектакль не исключение: оркестр (дирижёр — Владимир Агронский) пресноват, а иногд

Кровавая свадьба, История картины, созданной в Турсении

Прокрутите вниз, чтобы увидеть английскую версию.

Il testimone che non ti aspetti

Прокрутите вниз до английской версии.

Il testimone che non ti aspetti

In questo racconto lungo la bravissima Stefania Mattana mette provvisoriamente da parte le storie poliziesche, ma non la cittadina in cuiaff sono ambientate, Turseniate, che questmeno volta делла Пала Баглиони.
Narrarci Questa Vicenda è un testimone insospettabile: la tela.
Mentre il pittore lavora su di essa, la tela vede e ascolta lesions di Raffaello e Donna Atalanta, rivelando al lettore and drammatici avvenimenti delle Nozze Rosse.
L’autrice, che in questo frangente si cimenta per la prima volta nella narrativa на итальянском (i suoi libri prevdenti erano stati scritti originariamente на английском языке), riesce a calarci nel contesto storico, grazie all’utilizato che un registrotiva esagerare la parlata dell’epoca. Алло стессо темповая сказка регистрируется в доказательстве, как голосовое нарождение, чистое слово, созданное в 1500, esista ancora, abbia assistito al passare dei secoli e di consguenza il suo modo di esprimersi si sia evoluto.
Последний финал квеста на вершине Маттана si ricollega alla sua produzione prevdente e ci lascia con un sorriso.

Свидетель, которого вы не ожидаете

В этом рассказе Стефания Маттана откладывает в сторону свои уютные тайны, но не город, в котором они происходят, Турсению, где на этот раз проживает не меньше, чем Рафаэлло Санцио во время создания Pala Baglioni.
Тот, кто рассказывает нам об этой истории, — маловероятный свидетель: холст.
Пока художник работает над полотном, полотно видит и слушает разговоры Рафаэлло и Донны Аталанты, открывая читателю драматические события Кровавой свадьбы.
Автору удается войти в исторический контекст, благодаря использованию высокого регистра, без преувеличения имитирующего разговоры того времени. В то же время этот регистр подчеркивает, как повествовательный голос, хотя и является картиной, созданной в 1500 году, все еще существует, является свидетелем прошедших столетий, и в результате изменился способ его общения с читателем.
Финал этой маленькой жемчужины Маттаны перекликается с ее предыдущими работами и оставляет вас с улыбкой.

Кровавая свадьба, Оливье Кадик

Посмотреть профиль

Друзья

Группы

Обсуждения

Комментарии

Задание по чтению

Kindle Заметки и основные моменты

Цитаты

Любимые жанры

Рекомендации друзей

Настройки учетной записи

Помощь

Выйти

Свадьба смерти и запекания стали обычным явлением в Турции, и разрушительная бомбардировка курдской свадьбы в Газиантепе, в результате которой погибло более 50 человек, была одной из самых смертоносных.Самое разрушительное нападение произошло в октябре прошлого года, когда террористы-смертники ИГ убили более 100 человек на митинге прокурдских и профсоюзных активистов в Анкаре. Президент Реджеп Тайип Эрдоган обвинил Исламское государство, хотя они не взяли на себя ответственность за это. Теракт совершил террорист-смертник в возрасте от 12 до 14 лет, а это означает, что в самопровозглашенном Исламском Халифате детство попросту не соблюдается, и согласно последним сообщениям, дети-боевики вербуются тысячами.

На одних похоронах вспыхнули антиправительственные протесты, когда потерпевшие бросили пластиковые бутылки и скандировали «Убийца Эрдоган!» Многие в Турции считают, что правительство сделало недостаточно для защиты своих граждан от Исламского государства. В то время как другие критиковали вклад Турции в сирийскую войну, позволив экстремистским повстанцам пересекать свою территорию по пути воевать в Сирии, для достижения своей цели свержения сирийского правительства президента Башара Асада. В начале войны в 2011 г.Эрдоган был уверен, что Асад быстро уйдет от власти, но российская военная поддержка, которой он пользуется сейчас, доказала обратное. По мере того как война продолжалась, Турция все больше и больше втягивалась в нее, миллионы беженцев бежали через границу, и в прошлом году в Турции произошла серия смертоносных нападений. Место, столь известное и любимое своей культурой, историей и гостеприимством, теперь превратилось в изображение кровопролития и насилия.

Турция столкнулась с тремя врагами; Башар аль-Асад, Исламское государство и курдские повстанцы, и они мало что могут сделать перед лицом этой надвигающейся угрозы.Теракт в Газиантепе в субботу является доказательством того, что, хотя Сирия обильно истекает кровью, его распространение на Турцию вполне реально и кажется в значительной степени недопустимым.

Игра престолов: Собака деталь, которую никто не заметил, но изменил ход всего | ТВ и Радио | Шоу-бизнес и телевидение

Резня, которая транслировалась в третьем сезоне фантастической эпопеи, достигла поклонников книг из третьей книги Мартина из сериала «Песнь льда и пламени».

Теперь пользователь Reddit zlow821 обнаружил отрывок в тексте, где Гончая и Арья Старк предсказывают, что произойдет, когда она воссоединится со своим братом Роббом Старком.

Арья предупредила Пса, что его никогда не примут в армию Старков, что было встречено рычанием воина.

«Тогда я возьму столько золота, сколько смогу унести, рассмеюсь ему в лицо и поеду», — прорычал он.

«Если он не возьмет меня, он поступит мудро, если убьет меня, но он этого не сделает. Слишком уж много сына отца, насколько я слышал. Я согласен.

«В любом случае я выиграю. И ты тоже, волчица. Так что перестань хныкать и грызть меня, мне это надоело.

«Молчи и делай, как я тебе говорю, а может быть, мы даже успеем на кровавую свадьбу твоего дяди.

В свою очередь, выбор Пса слов «кровавая свадьба» привел к предположениям, что он знал, что его ждет.

Что касается сериала HBO, предполагалось, что Пес может найти маловероятный новый любовный интерес, когда восьмой сезон наконец выйдет на экраны в 2019 году.

Санса Старк (играет Софи Тернер) в настоящее время находится в Винтерфелле, а Пес ( Рори Макканн) возвращается в дом Старков с Королем Севера, Джоном Сноу (Кит Харингтон), так что весьма вероятно, что они встретятся лицом к лицу.

В последний раз пара виделись во втором сезоне, когда Станнис Баратеон (Стивен Диллейн) напал на Королевскую Гавань, и Гончая умоляла юношу бежать вместе с ним из столицы.

Но Санса отказалась убегать, и фанаты считают, что в последний раз, когда они встретились, был намек на потенциальный роман.

Пользователь Reddit grumblepup спросил: «Несколько раз в S1 и S2 они намекали на что-то между Hound и Sansa, верно? Я этого не представляю?

«Может ли кто-нибудь сказать мне, есть ли в книгах такие же или похожие намеки? Интересно, получится ли что-нибудь из этого в последнем сезоне, теперь, когда два персонажа вполне могут встретиться снова.

Коллега по имени Картер-Канари определенно считает, что пара может завязать роман, поскольку они подробно рассказали о доказательствах в пользу отношений.

«В книгах любовь Гончей к ней более очевидна, а для некоторых людей характерна романтика», — писали они.

«В сериале вырезано много вещей, которые в какой-то мере могут показаться неуместными из-за ее возраста (есть даже сцена, в которой вы можете немного это почувствовать)», — от него он комментирует ее красоту / тело.